Наконец Снорк сказал:
— Всё-таки я его поймал!
— Да! — гордо воскликнула его сестра.
Пока Мамелюка буксировали к берегу, дождь усилился. Платье Хемуля промокло до нитки, шляпа Снусмумрика обвисла.
— Должно быть, в гроте сейчас сыровато, — сказал Муми-тролль. Он сидел на вёслах и весь дрожал. — И мама, наверное, волнуется, — добавил он, помолчав.
— Ты хочешь сказать, что мы могли бы уже двигаться к дому? — уточнил Снифф.
— Да, и показать наш улов, — сказал Снорк.
— Идём домой, — решил Хемуль. — Чудачества хороши в меру — страшные истории, мокрые одеяла, самостоятельность и всё такое прочее… Но каждый день — нет уж, спасибо!
Они подложили под Мамелюка доски и дружно потащили через лес. В огромной разинутой пасти застревали ветки деревьев, а весил он сотни килограммов, так что им приходилось отдыхать на каждом повороте. Дождь лил всё сильнее. Когда они добрались до долины, Муми-дома за струями воды было не видно.
— Давайте ненадолго оставим рыбину тут, — предложил Снифф.
— Ни за что, — возмутился Муми-тролль.
И они двинулись дальше через сад. Вдруг Снорк остановился.
— Мы заблудились.
— Ерунда, — сказал Муми-тролль. — Вот дровяной сарай, а вон мост.
— Да, но где же дом? — спросил Снорк.
Странно, очень странно. Муми-дом пропал. Просто-напросто исчез. Они положили Мамелюка на золотой песок у крыльца. То есть, вообще-то, крыльца тоже не было. Вместо него…
Но сначала надо объяснить, что произошло в долине, пока Муми-тролль с друзьями охотились на Мамелюка.
Последний раз мы видели Муми-маму, когда она отправилась спать. Перед этим она бездумно скрутила шарик из папоротников Хемуля и уронила его в шляпу Волшебника. Ох, лучше бы ей не браться за уборку!
Потому что, пока дом стоял, погружённый в полуденный сон, папоротники начали самым волшебным образом прорастать.
Они медленно выползли из шляпы Волшебника и спустились на пол. Зелёные побеги и усики лезли вверх по стенам, по занавескам и шнуркам печных вьюшек, протискивались в щели, вентиляционные отверстия и замочные скважины. Во влажном воздухе стремительно распускались цветы и зрели фрукты. Огромные пучки листьев наползали на крыльцо, вьюны оплетали ножки столов и свисали с люстры, как змеи.
Всё это плодородие и произрастание наполнило дом тихим шелестом. Иногда даже слышались глухие хлопки — когда распускался какой-нибудь огромный цветок или перезревший плод падал на пол. Но Муми-мама думала, что это просто дождь, поворачивалась на другой бок и снова засыпала.
В соседней комнате Муми-папа писал мемуары. С тех пор как он построил пристань, ничего интересного не происходило, поэтому папа решил рассказать о своём детстве. Воспоминания так его растрогали, что он чуть не плакал. Муми-папа всегда был незаурядным и одарённым ребёнком, которого никто не понимал. Не понимали его и позже, когда он повзрослел, отчего ему приходилось терпеть немыслимые тяготы. Муми-папа писал и писал, представляя себе, как все раскаются, когда прочтут его мемуары. Но потом снова развеселился и сказал:
— Так им и надо!
В этот миг на бумагу упала слива, и под ней кляксой расползлось большое синее пятно.
— Отсохни мой хвост! — воскликнул Муми-папа. — Они вернулись!
Он посмотрел на дверь, но его взгляд уткнулся в дикие заросли, сплошь усыпанные жёлтыми ягодами. Папа вскочил на ноги, и на стол тут же обрушился дождь из синих слив. Потолок зарастал зеленью, побеги тянулись к окну.
— Э-эй! — крикнул Муми-папа маме. — Вставай! Иди скорее сюда!
Муми-мама села в постели и замерла, в изумлении разглядывая свою комнату, полную мелких белых цветков. Они спускались с потолка на красивых нитях, вперемежку с изящными розетками из листьев.
— О, как красиво, — проговорила Муми-мама. — Это, наверное, сделал Муми-тролль, чтобы меня порадовать.
Она аккуратно раздвинула цветочную завесу и слезла с кровати.
— Э-эй! — звал за стеной Муми-папа. — Выпусти меня! Я не могу выйти!
Муми-мама попыталась открыть дверь — но дверь была накрепко оплетена мощными ползучими стеблями. Тогда мама выбила стекло в другой двери, ведущей на лестницу, и с большим трудом пролезла в отверстие. Над лестницей нависали ветви инжира, а гостиная превратилась в самые настоящие джунгли.
— Ох, ну надо же, — вздохнула Муми-мама. — Наверняка опять эта шляпа.
И мама присела, обмахиваясь пальмовой веткой.
Из папоротниковой чащи вылез Ондатр и запричитал:
— Вот, полюбуйтесь, до чего доводят гербарии! Этот Хемуль никогда не внушал мне доверия!
Через дымоход проросли лианы и по крыше спустились вниз, укрыв жилище муми-троллей плодородным зелёным ковром.
Муми-тролль стоял под дождём, глядя на внушительный холм, на котором непрерывно раскрывались цветы и созревали — желтели и сразу же краснели — фрукты.
— Это то самое место, — сказал Снифф.
— Дом — внутри, — мрачно отозвался Муми-тролль. — Никто больше не сможет ни войти, ни выйти. Никогда!
Снусмумрик подошёл ближе и принюхался. Ни окон ни дверей. Сплошной дикий ковёр из растительности. Снусмумрик крепко ухватился за ветку и потянул. Упругая, словно резиновая, ветка не поддалась, зато подцепила и сорвала с головы его шляпу.
— Опять колдовство, — сказал Снусмумрик. — Это уже начинает надоедать.
Снифф тем временем бегал вокруг заросшей веранды.
— Подвальное окошко открыто! — закричал он.
Муми-тролль со всех лап кинулся к нему и заглянул в чёрное отверстие.
— Залезайте! — решительно скомандовал он. — Только быстро, пока и оно не заросло!
Друг за дружкой они спустились в полутьму.
— Эй! — крикнул Хемуль, который лез последним. — Я застрял!
— Тогда оставайся снаружи и сторожи Мамелюка, — велел Снорк. — Можешь заодно пополнить свой гербарий.
И пока бедный Хемуль поскуливал на улице, остальные ощупью пробирались к лестнице.
— Нам повезло, — сказал Муми-тролль. — Дверь в подвал тоже открыта. Видите, быть рассеянным не так уж и плохо!
— Это я забыл её запереть, — похвастался Снифф. — Так что скажите мне спасибо!
В гостиной они увидели странную картину. Ондатр сидел на ветке и жевал грушу.
— Где мама? — спросил Муми-тролль.
— Прорубает лаз, чтобы твой папа мог выйти из комнаты, — мрачно ответил Ондатр. — Надеюсь, хотя бы в ондатровом раю спокойно и тихо, ибо конец мой не за горами!
