Я помню только комнату, и стол,
и желтый свет над ним,
Я помню, как разбился на куски
твой глиняный кувшин.
Не спеши, нам остается сделать ход
на линию вперед,
И нам помогут молоко и мед.
Агата заскучала. И в это время у Лехи в кармане зазвонил телефон.
– Это Анатолий, – сказал тамада, – сегодня в четыре.
– В четыре будем, – ответил Леха и подмигнул Агате, – мы как раз настроились на хорошую драку.
В кафе как обычно было людно. Нарядные гости, запах духов. И самые красивые во всей толпе невеста Таня и жених Леонид.
– Я бизнесмен, – шепнул Леха Агате, – а ты не разглядывай чужие наряды, соберись.
– Ты, ладно, бизнесмен. А я кто? – Агата и в этой напряженной обстановке не уступила Лехе. – Я-то кто?
– Бизнес-леди, – шепнул он, – ассистентка и вообще правая рука главного начальника.
Тут Анатолий крикнул в микрофон:
– Танец в честь молодоженов! Танцуют все!
Первыми пустились в лихой пляс родители молодоженов, Тани и Лени. Они вертелись на середине, папа жениха притопывал и плясал вприсядку, как в родной деревне Блинчики. Мама невесты пристукивала каблуками и повизгивала. Остальные гости танцевали с таким удовольствием, будто до тех пор стояли неподвижно год, а не короткое время до прихода тамады. Леха с Агатой тоже танцевали вовсю.
В разгаре второго танца, когда все особенно развеселились, Анатолий-тамада подтолкнул Леху:
– За работу, товарищи, – тихо, не раскрывая рта, сказал он.
Из динамиков раздавался хит Юрия Шевчука:
Здравствуй, ночь– Людмила,
Где тебя носило?
Где беда бродила?
Я б тебя убила...
Я тебя кормила,
Я тебя растила,
Где тебя носило?
Леха толкнул парня с галстуком-бабочкой случайно. Как будто случайно, но ведь такое «как будто» нельзя доказать.
– Ты чего? – добродушно спросил парень с бабочкой. Почти добродушно.
– В табло врезать захотелось, – признался Леха, – а кому врезать? Решил – тебе.
И тут они сцепились. Агата завопила:
– Хулиган! Не место такому на приличной свадьбе! А еще бабочку нацепил!
Все стали разнимать Леху и того, с бабочкой. Но что значит – разнимать? Завязалась общая вольная борьба. Не зря говорят: «Двое дерутся, третий не суйся». Все присутствующие дрались – кто-то за справедливость, кто-то из любви к дракам. Музыка гремела, но милицейские свистки были слышны. Сначала на улице, потом в самом кафе «Бурый Миша».
– Леха, делайте ноги! – сказал довольный Анатолий. – Держи плату...
И опять Леха и Агата, гордые собой, шагали по Лунному бульвару и хихикали, Агата щебетала:
– Ты настоящий бизнесмен, Леха! Как ты его двинул! Я думала, он брык – и готов. Но он удержался – молодец.
– Да, хорошая работа получилась. Слушай, – спохватился Леха, – а чего ты его хвалишь? Ты что, Агата? Вообще, что ли, без башни? Хвалит, главное дело.
– Кого? – Глаза у Агаты серые, но Леха научился распознавать этот лукавый правдивый взгляд. – Я тебя хвалю, Леха.
– Ты должна меня морально поддерживать. А ты поддерживаешь чужого перца в бабочке отстойной! Ты что, не различаешь своих и чужих?
– Я и то различаю, – сказал рядом знакомый голос – это был Степа.
– Степочка, я рада тебя видеть. – Агата достала из кармана сушку, сунула псу в пасть, он захрустел с удовольствием. А Леха продолжал пилить Агату:
– Ты кокетничаешь со всеми, а кокетка по-другому знаешь как называется? Говорить неохота. Даже на работе строишь глазки!
Она не успела ничего сказать в свое оправдание, Леха вдруг отвернулся от нее и от Степы и проговорил быстро:
– Ладно, не отвечай на мои справедливые упреки, я тебя прощаю.
Агата широко раскрыла глаза: такого не было ни разу. Что произошло с Лехой? А все очень просто: по бульвару шла незнакомая девочка, очень стройная, складненькая, хорошенькая.
Леха взглянул на нее и не смог оторвать взгляд. Он поворачивал голову ей вслед, как будто она была солнышком, а он, Леха, подсолнухом.
– Светкой зовут, – сказал пес Степа, ни к кому не обращаясь, – в специальной школе учится.
– Для отсталых? – хмыкнула Агата. Она уже отошла от Лехи на целый шаг, чтобы он знал – эти взгляды на эту Светку ему так просто с рук не сойдут. – Школа для дебилов?
– Нет, – Степа знает много подробностей, которыми всегда насыщен Лунный бульвар, – школа с углубленным изучением математики. Платная, дорогая школа.
Леха продолжал поворачиваться вслед девочке Свете, но уши его ловили каждое слово пса Степы. Все, что касалось Светы, с этого времени сильно интересовало Леху. Так уж получилось.
Пес увидел хозяина Харю и побежал к нему. Агата включила плеер и пошла от Лехи. Он ее больше не занимал, это был посторонний человек. Разумеется, навсегда.
Она шла и надеялась, что он ее окликнет. Она, конечно, не обернется. Мало ли какой посторонний парень ее окликает. Но Леха ее догонит, подбежит, скажет: «Ты чего? Совсем безбашенная, что ли? Я просто так посмотрел, глаза сами полюбопытствовали. А так-то она мне на кой? Я, кроме тебя, никого и не замечаю». Он так скажет, а она, Агата, ответит: «Вот и не замечай. Я неповторимо прекрасная девочка. И в следующий раз не прощу, запомни, Леха. Сам ты безбашенный». – «Простила? Ну и супер!» – это скажет он. А тогда она ответит: «Если бы не фирма „Бей в табло“, не простила бы ни за что, просто бизнес – это серьезно».
Но у Агаты богатое воображение. Никакой Леха ее не позвал, не догнал и прощения не попросил. Она шла и шла, спиной чувствовала: он торчит все там же и глазеет на чужую девчонку, уходящую по главной аллее Лунного бульвара.
Лидка Князева твердо решила на этой неделе найти свою вечную любовь, верную и светлую. Ждать дольше было нельзя – у всех в классе были сногсшибательные романы. Иногда, правда, в самом буквальном смысле: вчера Барбосов, например, сшиб с ног свою любимую Надю-Сфинкса. Он налетел на нее, но слишком сильно разбежался по длинному школьному коридору и сшиб вполне устойчивую Надю-Сфинкса, толстенькую и увесистую. Она завизжала:
– Ну ты совсем, Барбос! Нельзя же так налетать!
Надя не спешила подниматься с пола, хотя знала наверняка: Барбосов руки не подаст и встать не поможет. Не такой человек Барбосов. Самый умный Гриша мог бы помочь, поднять, посочувствовать и даже попросить прощения. Гриша воспитанный, так считает Надя-Сфинкс, и сам Гриша так считает. Но в этот раз Гриша ни при чем – Барбосов свалил Надю, и она в полном восторге кричала:
– Свалил! Толкнул! Налетел!
А Лидка завистливо смотрела на все это. Ее никто не сваливает, не обзывает, не кидает в нее камнями и ледышками, не сует ее головой в лужу или в сугроб. Несчастная, одинокая Лидка, думает о себе сама Лидка.
