Шип становился всё длиннее, Великий Предел продолжал свою работу, поддерживаемый до конца верой в него других, длил её до тех пор, пока не ощутил перед собой такую же преграду, такой же барьер, и последним усилием он-таки дотянулся до него, слился с ним, делаясь его частью.
Сигрлинн…
Звуки и миражи распались, вспыхнули в чёрном огне, улетели невесомым пеплом.
Но зато по образовавшейся перемычке, что становилась всё шире и шире, вольно хлынула животворящая сила.
…Ракот Восставший уронил лицо в ладони. Он плакал – впервые в жизни.
– Что, что такое, Великий? – прыгал рядом взволнованный Кирвад.
Зашевелились, радостно загомонили воины – многие были магами, многие ощутили, как давящий всё и вся застой сменился свежим ветром.
Мир будет жить, подумал Ракот. И этот, и другие. Множество их будет жить, и мой долг теперь – чтобы они прожили как можно дольше.
Щёки его были мокры, но кулаки уже сжались и, когда он отдал команды, голос его не дрожал.
– К походу!..
* * *
Далеко-далеко от них, в невероятном, непредставимом пространстве, скользя, словно бы под тонким льдом, разделявшим его и объятую пламенем Хаоса Сигрлинн, Хедин Познавший Тьму, Хедин, прошедший бездну Неназываемого, вздрогнул, как от удара.
Свершилось.
Он сделал то, что должен был сделать. Он, Хедин, неотличимый от него, Хедина.
Сейчас ему казалось, что он видит лицо Сигрлинн в её зелёном коконе, но это, конечно, была только иллюзия.
Как бы то ни было, но сейчас он понял, что может заставить её двигаться туда, куда надо.
В путь.
Эпилог
Тяжело шагать, стал почти неподъёмен привычный огнеброс. Арбазу казалось, что он следует за своим провожатым уже несчитанные недели или даже месяцы – неведомыми путями Межреальности. Белый орёл бесшумно скользил впереди, не оборачиваясь, не произнося ни слова.
– Вот и кончилась твоя служба, – шептал себе гном.
С каждым шагом уходила, отдалялась и таяла в дымке забвения прежняя жизнь. Какое-то время Арбаз пытался держаться за эти воспоминания – Обетованное, их городок, аккуратные домики, площадь с рынком, ибо какие же половинчики без огородов, эльфы – без своих целебных цветов, а гномы – без кузниц? И, хотя Аэтерос был щедр, и его ученики ни в чём не нуждались, рынок был радостью и развлечением.
А сейчас впереди лишь туман и такой же туман позади.
И товарищи, решившие вернуться. Как они могли?!
Орёл вел его, не останавливаясь, однако всё время оставался словно бы вблизи, даже если Арбаз устраивал привал. Гном забывался кратким тревожным сном и вновь открывал глаза – в отдалении всё так же взмахивали исполинские белые крылья.
А потом впереди, в тоскливой мгле, он увидел призывно горящие окна дома на холме.
Холодная хмарь кончилась, скрипнула распахнутая Арбазу навстречу дверь.
– Входи, гноме.
Хозяин, огромного роста, плечистый, в длинном фартуке, гостеприимно вышел навстречу.
– Входи, гноме, твои уже собираются.
– Мои? – ошарашенно пробормотал Арбаз. – Благодарствую, хозяин любезный, но…
– Говорю же – твои уже собираются, – перебил трактирщик. – Входи. Дождь к тому же вот-вот польёт…
Гном повиновался.
Горница с длинным столом была, однако, почти пуста. Только у огня сидел, вытянув ноги, молодой высокий воин, не снимая тяжеленной на вид брони с вычеканенным на груди царственным змеем – василиском.
«Как ему не неудобно? – подивился про себя гном. – В полном доспехе этак сидеть? Может, ранен? Снять не может?»
Василиск? Царственный Змей? Мельин?!..
Арбаз преклонил колено.
– Твоё императорское величество.
Он заговорил на языке учеников Аэтероса, но не сомневался, что воин с василиском поймёт его.
Так и случилось.
– Уже нет, – улыбнулся воин.
– Император – всегда император, – не согласился Арбаз.
Его собеседник лишь улыбнулся вновь.
– Битва покажет. Да, любезный хозяин! Долго ль нам ещё ждать? Хоть и хорошо у тебя – второй раз за твоим столом сиживаю – а пора и честь знать!
– Всё успеем, – возник на пороге трактирщик. – Вот и ещё поспешают!
Рослая, могучая воительница со щитом и мечом шагнула в горницу, растерянно озираясь.
– Здравствуй, хозяин… не чаяла с тобой свидеться!..
– Не чаяла, не чаяла, а вот свиделась. Садись, валькирия, недолго ждать осталось.
Сами по себе возникли на столе пенные кружки.
Арбаз взял, пригубил.
– Добрый эль, хозяин. Но не скажешь ли, что сделать-то нужно? Для чего дух великий нас всех собирает?
– Да, для чего? – эхом откликнулась валькирия, садясь к столу.
– Отчего ж и не сказать, – закряхтел трактирщик. – На брань все идём, на великую битву…
– Много битв было, почтенный, и все – великие, – сухо сказал Император. – Могучий Демогоргон на пьяную драку не позовёт. Враг-то кто? С кем биться?
Хозяин опустил глаза.
– Узрите сами, как время придёт. А пока – сердца свои укрепляйте, ибо…
– Ибо нет дороги назад, – холодно закончил хранитель Мельина. – Знаю.
– А коль знаешь, – прервал трактирщик, – то и не спрашивай больше. Говорю же, когда время придёт, всё поймёшь. Моё дело маленькое – принять да накормить на дорожку.
– Странно как-то, – пожала плечами валькирия. – В бой идти, а против кого да за что – не ведаем. Сколько я в наёмницах прослужила – всегда наниматель говорил, с кем переведаться придётся.
– Сердца ваши дрогнуть не должны, – строго сказал хозяин.
– А если дрогнут, то что?
– Всему конец. – Трактирщик отвёл взгляд.
– Слишком часто мы это слышали, почтенный. – Голос Императора оставался твёрд и холоден.
– А слышали, так и хорошо, – не поддался собеседник. – Ешьте да пейте, время наступает, третьи петухи сейчас пропоют, время ваше снидать кончится.
– Какие петухи?!
– Мои, славная воительница. Какой же трактир без кочетов?
Стены содрогнулись, мягко ворохнулся в глубинах невидимый зверь. И точно, запели петухи, заполошно, наперебой.
– Эх, – огорчился хозяин. – Ещё скорее, чем я думал, всё деется…
Император поднялся первым.
– Идёмте, – бросил он отрывисто. – Ждут нас уже.
* * *
– Не взыщи, Отец Дружин, что воспользовался я твоими хоромами.
