Ярость клокотала у Хедина в груди, однако лёд нарастал сильнее. Новый Бог задыхался, пот заливал глаза, кисть с трудом поворачивалась, удерживая меч. Проклятье… и об этом они подумали! И этой силы хотят меня лишить! И этой надежды!.. Лёд расползался, вера угасала, каждый вздох отдавался острой болью в груди.
Что смертные, угрюмо подумал Хедин, перехватывая меч. Они всего лишь смертные, трудно винить их в том, что они так легко поддаются страху, что их так просто сбить с пути. Они же не боги.
Но потому им и нужен их бог.
– Ты не пройдёшь!!! – рыкнул он что было силы. Таким голосом мог бы гордиться сам Ракот.
Меч Изначального Пламени взлетел и рухнул, и на сей раз не промахнулся; голова змея покатилась меж изломанных пластов Междумирья: тёмно-алое лезвие рубило и рубило, исторгая алое пламя, обращая мёртвую уже голову в мешанину костей, мяса и металла.
Слова змея звучали всё глуше, пока не стихли совсем; исполинское тело замерло серой холмистой грядой, протянувшись прямо над пропастями.
И рядом с ним замер, обессиленно рухнув на одно колено, сам Познавший Тьму.
Спутанные волосы мокры от пота, ноет каждая жилка. Словно… словно чем меньше веры в него, тем в нём самом больше человеческого.
Как же вы хитры, Коры Двейны… хитры, изобретательны, находчивы; но при этом и самодовольны, и самоуверенны без меры.
Потому что сейчас он уже знал.
Три размытых лица обрели чёткость, Познавший Тьму словно бы стоял у них за плечами, когда они, посмеиваясь, плели эти чары – действительно сложные, настоящий шедевр, ничуть не уступающий ловушке Игнациуса, но даже, пожалуй, её превосходящий.
Кор Двейн. Скьёльд. Соллей. Два мага и волшебница. Люди, смертные люди, такие же, каким некогда был и мессир Архимаг… люди, просто поднявшиеся очень высоко…
Но что-то не укладывалось в эту простую и логичную картину.
Изощрённость чар?
Изобретательность, тончайшая работа с силой, до какой не могли подняться даже Безумные Боги?
Это было красиво, тонко, глубочайше продумано. Неожиданные связи живого с неживым, смелая игра на противоположностях, дерзкие нарушения баланса и равновесия – всё это выдавало не просто умелых ремесленников, даже не мастеров; тех, кто не просто стоит на плечах гигантов, но сам, без сомнения, таким гигантом является.
И это наводило на размышления.
…Отдышался Хедин далеко не сразу. Всё-таки как же мало тут осталось магии…
Он так и стоял на одном колене, пока к нему, осторожно переступая копытцами, не дерзнул приблизиться Кирвад.
– Великий?.. – робко начал сильван.
– Сейчас, – глухо отозвался Познавший Тьму.
– Великий бог Хедин, что с тобой? – тревожился Кирвад. – И…
– Потом все расспросы, потом. – Хедин поднялся медленно, с трудом. Не сразу попав острием в ножны, спрятал меч. – Бой… закончен. Надо выбираться отсюда.
– Какие будут приказания, великий? – сразу же приободрился сильван.
Да. Это верно, самое главное – отдать приказания.
И не вспоминать о змее из пепла, словно его и не было.
– Собрать все припасы. Счесть. Поставить надёжную стражу. Мы двинемся… как только я свершу необходимые чары.
– Да, великий! – Кирвад уже просто сиял. – Я донесу твоё слово. Усомнившиеся будут посрамлены!
– А что… таковые имеются? Так быстро? – Слова давались с трудом. Тем более что ответ он знал и так.
Сильван смущённо потупился.
– Великий бог Хедин… не гневайся… сердца смертных слабы, иные из них, влекомые порывом, хоть и благородным, но кратким…
– Сердца смертных, Кирвад, сильнее всего в сущем.
– Да, великий. Конечно, великий. Никто не дерзнёт противоречить, великий, – зачастил сильван.
Хедин вздохнул. Да, они усомнились. Что поделать – ему предстоит ещё немало идти по этой проволоке, словно ярмарочному плясуну, сохраняя их веру, ибо и смертные, и их бог сейчас как никогда нуждаются в ней.
Вздыбленные кольца змея меж тем рассыпались серой пылью, он вновь становился пеплом, из которого и был сотворён.
Воинству Познавшего Тьму предстояла дальняя дорога.
* * *
Войско Познавшего Тьму вновь шло через Межреальность, но на сей раз – скорее влеклось или даже тащилось.
Силы становилось всё меньше, она иссякала. Сперва все в армии Хедина заметили, что магия истончилась, потом как-то привыкли, приспособились, как привыкает человек к более разреженному горному воздуху; но постепенно стало ясно, что и этого «истончённого» перестаёт хватать.
Хедин видел, с каким трудом даются чары колдунам и шаманам. Видел, как всё чаще останавливаются его бойцы, тяжело дыша, словно после долгого бега. Лучше других держались Кирвад и другие Древние Боги (вернее сказать, «божки»); но на сколько их хватит?
Тем более что, как сознавал Познавший Тьму, дорога никуда не вела. Ветры магии стихли, поток её почти остановился, не стало ни троп, ни даже направлений.
Дорога никуда не вела, но зато теперь Хедин точно знал, кто его враг.
Кор Двейн. Скьёльд. Соллей.
За этими тремя именами вставала не просто история трёх удачливых смертных магов, поднявшихся очень высоко, куда выше, чем предначертано. В их чарах Познавший Тьму чувствовал тьму веков и эпох, превосходящую его собственную жизнь, растянувшуюся на целые эоны.
Он чувствовал следы птицеглавых наставников – в элегантности и отточенности чар, вызвавших к жизни пепельного змея.
Он чувствовал властные нотки Молодых Богов – в самом полёте сквозь Упорядоченное разбившегося снаряда.
И, конечно же, он ощущал множество знакомых мотивов его собственного Поколения – начиная от зофаров Сигрлинн, авалонских муравьёв Мерлина, мягких и обволакивающих чар нежной Фелосте.
Магия Лунного Зверя. Магия Алчущих Звёзд. Магия Медленной Воды.
Обрывки, отзвуки, отсветы. Смутное эхо, преломлённое и преображённое.
Вы перестарались, зло думал Познавший Тьму. Я знаю о вас теперь куда больше, чем вам бы того хотелось. Да, я трачу силы верящих в меня, чтобы они могли идти и дышать; вы попытались убить эту веру, но опоздали.
Вместе с яркой, жгучей верой сподвижников пришёл и гнев, более достойный Ракота.
Нет такой преграды, что нам бы не удалось проломить. Я нырнул в бездну Неназываемого и вернулся, так неужто нас остановят теперь какие-то «разломы Хаоса»?
– Великий бог Хедин?
Кирвад осторожно заглядывал Познавшему Тьму в глаза.
– Да простит меня великий бог, но… я – и другие Древние – стараемся ободрять воинство, и…
Познавший Тьму шагал в голове войска, словно простой воин, разом и творя путь, и делая так, что на тропе можно было дышать.
