Пока меня все это впрямую не касалось, я продолжал заниматься своими делами. Учеба в академии отнимала немало времени, да еще постоянно приходилось встречаться с подрядчиками, чиновниками минобороны и других ведомств, поставщиками оборудования и массой других нужных людей, без которых наладить производство крупной партии комплексов РЭБ не представлялось возможным.
Получив щедрое финансирование, моя научно-инженерная группа закупила дорогущее оборудование и с головой ушла в работу над новыми процессорами, основой архитектуры которых явились знания из моей прошлой жизни, намертво вбитые в мой мозг добрым доктором Силком. Мы всерьез поставили перед собой цель кардинально изменить качество связи в армии Федерации. Меня не оставляла мысль внедрить здесь ставшие стандартными в моем бывшем мире подразделения дистанционно управляемых штурмдронов, которых ведет в бой один пилот в управляющем модуле. Мыслью этой я пока ни с кем не делился, но многие новые разработки Оружейной компании Лавровых, так или иначе, работали на ее воплощение. Ну и конечно, где-то в туманной перспективе я уже различал смазанные контуры ворот гиперпортала, которые и являлись моей главной задачей, но до них местным технологиям еще требовалось расти и расти.
Дней через десять после завершения нашей операции меня неожиданно вызвал в свой кабинет начальник академии Генштаба. С торжественным выражением лица генерал армии О’Салливан выслушал мой доклад, вручил мне новый квалификационный шеврон, обогатившийся еще некоторым количеством боевого опыта, и объявил, что за успешный рейд в систему Глизе я представлен к внеочередному званию, так что теперь я стал лейтенантом и сравнялся в звании с обычными выпускниками высших военных училищ.
За всеми этими заботами я лишь урывками следил за разворачивающимся все шире коррупционным скандалом, и, наверное, поэтому вовремя не расслышал тревожных звоночков, зазвучавших в речах сетевых репортеров, хотя первые признаки неприятностей начались не с них.
В академию прибыла комиссия министерства обороны. Чем занимались эти надутые индюки с генеральскими погонами, я не знал, и знать особо не рвался, пока прямо в нашу аудиторию, где проходило занятие по взаимодействию родов войск, не явился посыльный и не потребовал меня на выход, дабы я мог предстать перед высокой комиссией и ответить не ее вопросы. Выходя из аудитории, я краем глаза заметил злорадные ухмылки на лицах майора Линдена и его дружков, но решил не заморачиваться и не придавать этому особого значения. Возможно, зря.
– Лейтенант Лавров, – выслушав мой доклад, обратился ко мне исполненный собственной значимости генерал-лейтенант. Представиться он не соизволил, – комиссия внимательно изучила ваше личное дело, и у нас возникли вопросы, как к вам, так и к вашим покровителям, рекомендовавшим вас для поступления в академию Генштаба. Им мы соответствующие вопросы еще зададим, а здесь и сейчас отвечать будете вы, лейтенант.
Я молча ждал продолжения. Испугать или смутить меня таким словоблудием можно было разве что лет пятьдесят назад, да и то не факт. Детдомовское детство и кадетское училище, они, знаете ли, закаляют.
– Вам не интересно, что комиссия желает у вас узнать, лейтенант? – задал глупейший, на мой взгляд, вопрос генерал-майор, сидящий справа от председателя комиссии.
– Господин генерал-майор, – ровным голосом ответил я, – я жду, когда председатель или члены комиссии начнут задавать мне вопросы и готов дать на них максимально полные ответы. Любые другие действия или слова с моей стороны были бы нарушением субординации.
– Ну хорошо, лейтенант, раз вы хотите формального подхода, вот вам первый вопрос, – вновь взял слово председатель комиссии, и, заглянув в планшет, продолжил, – Как получилось, что будучи обычным средним учащимся ничем не выдающейся школы на Титане вы вдруг, в течение нескольких месяцев стали обладателем четырех дипломов о высшем образовании?
Они мучали меня больше двух часов. Все эти вопросы в той или иной форме мне уже задавали раньше, и теперь я заученно и монотонно отвечал на них, пытаясь понять, что же им на самом деле от меня нужно. Что-то новое появилось только в самом конце этого допроса.
– В аналитический департамент министерства обороны недавно поступил доклад генерал-полковника Свирского о примененом вами в процессе решения учебной задачи новом сценарии ведения боя за Глизе-4, который позволил достичь боевой эффективности, более чем в три раза превышающей результат, полученный в реальном бою генерал-лейтенантом Сандерсом, и более чем вдвое превосходящей максимальную эффективность, теоретически рассчитанную аналитиками Генштаба. Комиссия внимательно изучила данный учебный бой. Нас интересует, чем вы руководствовались, принимая решение снять орбитальные крепости и корабли седьмого флота с обороны планеты и сосредоточить их для защиты небольшого участка поверхности, где находились вы сами и подчиненные вам войска. Отвечайте, лейтенант.
– В первую очередь я руководствовался именно соображениями боевой эффективности, господин генерал-лейтенант. Кроме того, я принимал во внимание возможность дать надежное убежище хотя бы части, пусть и небольшой, населения планеты.
– Принимая решение, вы отдавали себе отчет, что большая часть населения планеты останется без защиты и попадет в руки противника?
– Отдавал. Это решение было принято осознанно.
– Очень хорошо, лейтенант, очень хорошо. Теперь последний вопрос. Вы являетесь главой Оружейной компании Лавровых, которая сейчас выполняет контракт по государственному заказу. Одновременно с этим вы проходите обучение в академии Генштаба, чтобы в перспективе стать высшим офицером нашей армии. Как вы объясните этот факт?
– Я не вижу противоречий в этих двух занятиях, господин генерал-полковник. Я действительно стремлюсь сделать военную карьеру. И я действительно хочу производить оружие и военную технику высокого качества, столь необходимую нашей армии.
– А вам не кажется, лейтенант, что ваш потенциальный высокий пост в армии сможет способствовать получению вашей компанией преимуществ перед конкурентами в конкурсах министерства обороны?
Что-то кольнуло мой мозг. Не иначе, мой боевой червячок опять проснулся. Где-то я уже слышал подобную формулировку. Точно! Примерно так звучали обвинения против функционеров Русского Оружейного Концерна.
– Я не оперирую такими понятиями, как «кажется», господин генерал-полковник, – спокойно ответил я, – любые домыслы, не подкрепленные фактами и доказательствами, остаются только домыслами. Могу лишь ответственно заявить, что подобная возможность мной никогда не рассматривалась.
– А зря, лейтенант, очень зря. Над такими вещами стоит задумываться самому, пока о них не задумались другие. Вы свободны, лейтенант, пока свободны, но поразмышляйте на досуге над моими словами.
***
Звонок Джеффа застал меня за обедом в академии.
– Командир, что происходит? – в голосе моего главного инженера звучало неподдельное беспокойство.
– Пока не знаю, Джефф, а в чем дело?
