К нашей следующей поездке в 2000 году я уже был начеку и в начале недели нервничал, когда в барах к нам подходили люди, узнававшие нас. Но, конечно же, после пары бокалов я успокоился, расслабился и поддался праздничному настроению. Однажды вечером я отдыхал с несколькими приятелями и еще одним парнем, который был знакомым наших знакомых.
Мы познакомились с несколькими девушками, переместились из бара в клуб, а затем направились в один из наших номеров. Мы веселились и смеялись, опьяненные выпивкой и свободой отдыха. Мы дурачились, сбросив с себя одежду. В тот момент я не очень задумывался о том, что делаю, и, как и большинство людей в подобной ситуации, просто двигался по течению.
Затем я заметил, что парень, которого мы знали не так хорошо, достал видеокамеру и шутливо комментировал происходящее. Ну, в то время это показалось мне забавным. И хотя на следующий день мы все были уставшие и похмельные, к тому времени, как мы вышли на солнце, мы уже подначивали друг друга относительно вчерашней ночи. Не было ни страха, ни беспокойства, что у нее будут последствия, потому что мы не сделали ничего плохого.
Где бы ни появлялись молодые и талантливые английские игроки, за ними неизбежно следуют писаки из бульварной прессы.
Через пару дней мы вернулись домой, а в субботу мы с Телом и еще парой ребят пошли пообедать в паб Punch and Judy в Ковент-Гарден. Когда мы только закончили есть, мне позвонил отец. В его голосе были нотки паники, но из-за шума я не мог понять, что он мне говорил. Я вышел на улицу, и то, что он сказал мне, было последним, что я хотел услышать.
Он рассказал, что газета получила копию видео с той ночи в Айя-Напе и завтра опубликует об этом материал. Папа был рассержен и разочарован.
– Как ты мог быть настолько глуп? – спросил он. И правда, как я мог?
У меня подкосились колени, и меня затошнило. Я был в шоке и не знал, что мне делать с этой информацией. Я позвонил Катсу, который объяснил, что запись ночи, проведенной нами в Айя-Напе, была куплена News of the World и что мы с Рио и Кироном Дайером, снятые в различных ситуациях, станем героями завтрашней статьи.
Я чувствовал себя очень глупо и униженно. Мне не нужно было спрашивать, насколько плохо все выглядело. Я был в том номере и все знал. Теперь это узнает и вся страна. Это был сущий кошмар. Я попытался подготовиться к позору и стыду за то, что поставил себя и свою семью в такое ужасное положение.
Когда на следующее утро принесли газету, все было еще хуже, чем я ожидал. Они не только подробно описали события и напечатали фотографии, но и морализировали, утверждая, что мы «вели себя неуважительно и унижали достоинство женщин». Это была полная чушь. Никто не сделал ничего такого, чего делать не хотел. Я не совершил ничего противозаконного. Я был одиноким молодым парнем, который стал жертвой чужой жажды наживы и любовью общественности к сексуальным скандалам.
Все было очень предсказуемо. Любой материал о футболистах и их поведении должен был обладать негативным и низменным уклоном. Не следовало рассчитывать на беспристрастное отношение, хотя я нашел их тон немного чрезмерным для газеты с подобным содержанием. К сожалению, я находился не в том положении, чтобы осуждать других.
Остальные СМИ подхватили новость, и в течение недели все говорили обо мне, о футболистах и о крахе приличного общества. Все это казалось мне перебором, но тогда у меня не было права на слово в свою защиту, потому что я присутствовал на пленке и поэтому открыт для обвинения.
Вся эта история была очень липкой и неприятной, и за всю свою жизнь я никогда не чувствовал себя настолько униженным. Мне было дурно от стыда, и я несколько дней испытывал мучительную, выворачивающую нутро тошноту. Папа был прав. Как я мог быть так глуп? Я не хотел, чтобы на меня повесили ярлык безответственного молодого развратника. Я был не таким. Я хотел быть достойным человеком, хотел, чтобы меня воспринимали как молодого игрока с хорошей репутацией и светлым будущим.
Меня воспитывали не таким человеком, про которого могли бы печатать гадости в газетах. Я совершил ошибку в ситуации, в которой мне следовало бы больше задуматься о возможных последствиях. Я был разочарован собой и никогда не чувствовал себя так плохо.
Хуже всего была реакция мамы. Вся эта история казалась самой жуткой из всех, в какую только может попасть сын. Мама не сердилась, ей просто было очень больно.
– Ты подвел нас, Фрэнк, но прежде всего ты подвел себя, – сказала она. – Это так на тебя не похоже. Ты так себя не ведешь, а молодые футболисты, поступающие подобным образом, смывают карьеру в унитаз.
Я не мог пошевелиться. По моему лицу текли слезы, и даже несмотря на то, что в моей голове проносился миллион мыслей, я не мог заставить себя говорить. Я знал, что она права. Она чувствовала тяжесть стыда за меня. Я сильно подвел ее – ее и моих сестер, моих бабушку и дедушку.
Футбол научил меня, что лучшие уроки – это те, которые вы получили из ошибок, и теперь мне предстояло сделать то же и в жизни. Я не должен был позволить себе оказаться в столь неприятной ситуации, и теперь понимаю, что даже не должен был ездить в Айя-Напу. Нечего и говорить, что больше я туда не возвращался.
Так я впервые смог оценить ущерб, который могут нанести газеты, и то, насколько они беспощадны. Я рад, что сегодня могу говорить об этом, как о делах давно минувших дней, и знать, что я не дам случиться чему-либо подобному вновь. Однако мои неприятности со СМИ на этом не закончились. Хуже того, они вновь подняли свою отвратительную голову сразу после одного из самых печально известных дней в современной истории, 11 сентября 2001 года.
Сообщения о зверстве, учиненном террористами в Нью-Йорке, начали просачиваться, когда мы начинали готовиться к утренней тренировке. У нас не было возможности понять, что именно происходит, и в раздевалке после нашего возвращения повисла напряженная атмосфера ожидания.
Некоторые сотрудники были очень расстроены, и когда я узнал, что произошло, я немедленно покинул Харлингтон и провел остаток дня охваченный ужасом, просматривая новостные каналы и пытаясь осмыслить происходящее. Мне позвонили из клуба, сказав, что наша игра в Кубке УЕФА, запланированная на этой неделе, скорее всего, будет отменена, но я должен тренироваться в обычном режиме.
Когда я направлялся к тренировочному полю, находившемуся рядом с аэропортом Хитроу, мир все еще пребывал в шоке, а дороги были заметно тише. Мрачная атмосфера усугубилась, когда Раньери сказал мне, что мой анализ крови показал низкий уровень железа и что мне дали выходной. Я ненавижу пропускать тренировки, особенно когда мне действительно нужно от чего-то отвлечься, сосредоточившись на чем-то другом.
Я сел в машину, позвонил своему другу Билли и поехал на восток по трассе М25 к его дому. Мы часок побегали, а когда вернулись, я обнаружил сообщение от Эйдура, в котором говорилось, что в четверг всем дали выходной и некоторые из ребят собирались вместе пообедать.
Мы с Билли встретились с ними в пабе недалеко от базы, но, когда мы добрались туда, Джей Ти, Джоди, Эйдур и Фрэнк Синклер уже заканчивали есть. Мы присели и выпили по паре бокалов, прежде чем отправиться в другой паб. В деревне пабы на каждом шагу, а потому уже скоро мы сели за стол и заказали пива.
