– Где Лекси? – снова спросила Иззи.
– Я же говорю. По-моему, у Сирины. – Сплин схватил Иззи за локоть: – Насчет Трипа и Пёрл ни слова, поняла? По-моему, она не знает.
– Что ж ты за мудак, а? – Иззи вырвала руку. – Пёрл не была беременна. Ты вообще понимаешь, что ее теперь, наверное, убьют, и мама, и ее мать, а ты ее с потрохами сдал вообще не пойми почему?
Сплин побелел, но лишь на миг. Затем тряхнул головой:
– Плевать. Она заслужила.
– Заслужила? – вытаращилась Иззи.
– Она тайком бегала к Трипу. К Трипу, ты вдумайся. Ей по барабану, что… – Он осекся, будто слишком сильно нажал на свежий синяк. – Слушай, она решила давать кому попало. Дальше сама виновата. Заслужила.
– У меня нет слов.
Иззи никогда не видела брата таким. Сплин, самый рассудительный в семье; Сплин, кто всегда за нее, даже если она предпочитает не слушать его советов. Сплин, единственный здесь, на кого она всегда могла положиться, потому что он все понимает лучше нее.
– Ты сознаешь, – сказала Иззи, – что мама, наверное, все свалит на Мию?
Сплин переступил с ноги на ногу.
– Ну, – сказал он, – может, Мие стоило получше следить за дочерью. Может, стоило учить ее отвечать за свои поступки.
Он потянулся за банкой газировки, но Иззи его опередила. Холодный металл вмазался Сплину в скулу, в лицо ударили брызги шипучки и пены. Когда Сплин проморгался, Иззи уже исчезла, и он остался один, и только банка медленно катилась по мокрым плиткам.
* * *
Сирина жила на Шейкер-бульваре, у здания средних классов школы, почти в двух милях от Ричардсонов. Спустя сорок минут Сирина открыла дверь на звонок и на крыльце узрела задыхающуюся Иззи.
– Ты что тут забыла, психичка? – спросила Лекси, спустившись к двери следом за Сириной.
– У меня к тебе вопрос, – ответила Иззи.
– А про телефоны ты никогда не слыхала?
– Заткнись. Это важно.
Иззи потянула сестру за локоть в гостиную, и Сирина, знакомая с семейной динамикой Ричардсонов, удалилась в кухню, чтоб они поговорили наедине.
– Ну что, – сказала Лекси, когда они остались одни.
– Ты сделала аборт?
– Что? – Лекси перешла на шепот.
– Когда мама уезжала из города. Сделала?
– Не твое собачье дело. – Лекси отвернулась, но Иззи так запросто с пути не свернешь.
– Ты сделала аборт, да? Когда говорила, что ночевала у Пёрл.
– Это не преступление, Иззи. Куча людей делает аборты.
– И Пёрл ездила с тобой?
Лекси вздохнула:
– Она меня возила. И пока ты не перешла к высоконравственным нотациям…
– Лекс, мне твоя нравственность до фонаря. – Иззи нетерпеливо отбросила волосы с лица. – Мама считает, что аборт сделала Пёрл.
– Пёрл? – рассмеялась Лекси. – Извини, но это смешно. Наша маленькая Пёрл, дева невинная.
– Видимо, у нее есть причины.
– Я записалась к врачу под ее именем, – сказала Лекси. – Пофиг. Пёрл не возражала. – Лекси опять шагнула к двери и снова развернулась: – И не смей никому рассказывать. Ни Сплину, ни маме, никому. Поняла меня?
– Эгоистичная ты сука, – сказала Иззи.
Не попрощавшись, она мимо Лекси вылетела в прихожую и по дороге к двери чуть не сбила с ног Сирину.
Еще сорок минут она пешком добиралась на Уинслоу, а добравшись, поняла: что-то не так. Все окна наверху темны, на дорожке нет “кролика”. Иззи помялась перед домом, поковыряла пальцем персиковое дерево, на котором съеживались и бурели цветы. Потом обошла дом и звонила в боковую дверь, пока ей не открыл мистер Ян.
– А Мия дома? – спросила Иззи. – Или Пёрл?
Мистер Ян покачал головой:
– Уехать, может бывать, пять, десять минут.
Сердце у Иззи свинцово похолодело.
– А они не сказали, куда едут? – спросила она, но уже знала правду: она не успела, их больше нет.
Мистер Ян опять покачал головой:
– Мне они не сказать.
Он выглянул из-за штор и успел заметить, как Мия с Пёрл осторожно пятятся со двора в машине, набитой сумками и коробками, и уезжают в сгущающуюся темноту. Хорошие они люди, грустно подумал он и пожелал им счастливого пути, куда бы они ни держали путь.
Записка, в панике подумала Иззи; наверняка есть записка. Мия не уехала бы, не попрощавшись.
– А можно я зайду и кое-что проверю в квартире? – спросила она. – Я там ничего не трону, честное слово.
– Есть ключ? – Мистер Ян открыл дверь, и Иззи загрохотала вверх по лестнице. – Может бывать, дверь запертая?
Дверь и впрямь оказалась заперта; Иззи стучала, трясла дверную ручку, потом сдалась и опять спустилась.
– У меня нет ключ, – сказал мистер Ян. Он придержал наружную дверь, и Иззи выскочила на крыльцо. – Просить твою маму, у нее ключ.
Двадцать пять минут Иззи шла до дома, куда – хотя она об этом не узнает – Мия и Пёрл только что завезли ключи от дома на Уинслоу. Еще полчаса искала материны запасные – нашлись в кухне, в ящике для мелочей. Действовала она тихо, на оставленную ей коробку с остатками ло-мейн и курицы с апельсинами даже не глянула, старалась не потревожить ни братьев, ни родителей, которые к тому времени разбрелись по дому и попрятались по своим углам. На Уинслоу-роуд она вернулась в половине десятого, и мистер Ян – который по будням, когда водил школьный автобус, вставал в 4:15 и соблюдал режим – уже лег в постель. Так что никто не слыхал, как Иззи вошла через боковую дверь, отперла квартиру Мии и Пёрл и наконец-то перешагнула порог, в глубине души зная, что опоздала, что они уехали навсегда.
* * *
К девяти утра дом Ричардсонов тоже почти опустел. Мистер Ричардсон уехал в офис, наверстывать, как он часто поступал субботними утрами, – из-за последних событий в деле Маккалла он запустил все остальное. Лекси спала на другом конце города в громадной постели Сирины. Трипа и Сплина тоже не было: Трип уехал отвлечься, погонять мяч в общественном центре, а Сплин на велосипеде покатил к Пёрл, где намеревался извиниться, но – к своему оцепенелому ужасу, – обнаружил запертую дверь и не нашел “фольксвагена”. И Иззи знала, что утром в субботу миссис Ричардсон всегда ездит в общественный центр плавать в бассейне. Мать – такая рабыня своих привычек, что Иззи даже не заглянула к ней в спальню. Уверена была, что в доме никого.
Одна-единственная мысль билась у Иззи в голове всю ночь: это несправедливо, все это ужасно несправедливо. Что Мие и Пёрл пришлось уехать, что они наконец-то создали себе дом, а их оттуда изгнали. Иззи в жизни не встречала таких добрых людей, таких заботливых, таких искренних, а ее семья, семья Иззи, их выперла. Про себя она перечисляла предательства. Лекси соврала; она использовала Пёрл. Трип ею злоупотребил. Сплин ее предал – нарочно. Отец Иззи крадет детей. А мать… о, мать – корень всех зол.
