– Ага, – поморщился Анатолий. – Бэла, блин. Ее настоящее имя.
– А фамилия?
– Фамилия мамина. Бэла Петельская.
– Ты вроде не знал, где она работает, – вспомнил Дима.
– Знал. Просто она просила не говорить никому. Я понимал почему. У нас в городе ходжарцев не особо жалуют.
Полуянов – хотя ни разу не расист – представителей маленькой, но гордой южной республики тоже остерегался. Не любил шумные и наглые компании в метро, свадьбы со стрельбой. Привычку называть «братом», но при любой возможности обманывать.
Да, угораздило русского красавца Анатолия найти себе невесту. Ходжарцы маниакально мстительные, все говорят.
– А твоя Бэла кем себя считала – ходжаркой? Или русской?
– Хотела стать нашей. Изо всех сил, – усмехнулся Анатолий. – Но горы, знаешь ли, легко не отпускают.
– Но раз она допросы переводила, значит, против своих работала?
– Она просто хороший переводчик. И любит это дело, – возразил бывший жених. – Еще английский знает. Недавно в экспедицию ездила. В Якутск. Совместный проект с учеными из Америки и Ходжарии.
– И что они там искали?
– Кости, что ли, мамонтовые.
Упал на подушки, закрыл глаза. Пробормотал:
– Дим, прости. Что-то устал я совсем.
Надя бы в подобной ситуации немедленно взялась выгонять незваного гостя. Но Алла только плечом дернула – слабак, мол.
Толя начал поворачиваться на бок, одеяло сбилось, и Дима увидел на сгибах его локтей ярко-красные пятнышки.
Махнул Алле, та подошла, кивнула:
– Его сегодня с утра обсыпало.
– Доктору звонила?
– Да, он был. Говорит, кожная реакция. На высокую температуру.
Дима нахмурился. И бухнул:
– Толь, каким образом можно транспортировать вирус оспы?
– Что?! – вскинулся Анатолий.
– Тот психиатр тебя вестником смерти назвал. Может, потому, что ты сюда эту заразу привез?
Тут даже равнодушная Алла возмутилась:
– Дим! У тебя с головой вообще все в порядке?
Анатолий же просто отвернулся к стене, укрылся с головой одеялом.
– Извините меня, – сказал Дима.
– Да ладно, – благородно простила Алла. – Понимаю, что нервы у всех на взводе. Вот только как нам ехать, ума не приложу.
– Куда?
– Развлекаться.
– А вы что, собираетесь?
– Жека приходил, сказал, явка строго обязательно. Нам обоим.
– Толик даже до машины не дойдет.
– Это никого не волнует.
– В смысле?
– Сказали, если не поедем, выгонят сразу. За саботаж.
– Они что, издеваются?
* * *
Полуянов вышел из домика. Постоял во дворе. Подумал. Что все-таки крамольного доктор из Грибовска узнал про Анатолия? Дима никак не мог понять.
И кто психиатра убил? Те двое горцев, что крутятся вокруг лагеря и даже вроде бы установили где-то неподалеку палатку?
Интересная, кстати, цепочка.
Людмила Петельская – наполовину ходжарка. И двое в кожаных куртках – тоже нерусские. Но кто они конкретно – армяне, азербайджанцы, чеченцы? Ходжарцы?!
А еще – зачем абсолютно больного человека под угрозой вылета с проекта заставлять ехать развлекаться? Что за дикая блажь?
«Интересно, Кристине такой приказ поступил?»
Дима свернул к их домику.
Артур внутрь его не пустил:
– Не ходи, заразишься.
– Да я тем же болел, – отмахнулся Дима.
– Да ладно! Ты вон огурец, а у нее… – Парень понизил голос. – У нее вообще непонятно что. Она маме звонила. Та сказала, от кори и краснухи у дочки прививка. Ветрянкой она болела. И что у нее сейчас за дрянь – вообще непонятно.
– А в ресторан вы едете? – поинтересовался Дима.
– Я Жеку на три буквы послал, – поморщился Артур. – Пусть выгоняют. Кристи в таком состоянии не потащу.
И Толик, если даже отправится, потеряет сознание по дороге.
Дима снова свернул с дороги к домику, где его ждала Надя. Теперь он двигался по направлению к штабной избе.
* * *
Два черных джипа стояли рядом, и Дима подивился, как Надя могла перепутать старичка и юнца – тертую провинциальными дорогами лошадку и холеного скакуна-иноходца. Транспортное средство доктора, несомненно, стоило раз в десять дешевле. И выглядело лет на пятнадцать старше.
Первым делом по закону подлости Дима наткнулся на Анастасию. Та хмуро спросила:
– Что тебе?
– Мне нужен Клычко-Желяев.
– А луну с неба? – саркастически поинтересовалась шеф-редактор.
Она и раньше выглядела неважно: кожа прокуренная, желтоватая, глаза усталые, в обрамлении мешков и морщинок. А сегодня лицо вообще серое, словно у мертвеца. И полыхает неуместно красным, будто плохой гример поработал, румянец на щеках.
Дима спросил:
– Вы тоже, что ли, заболели?
Анастасия взвилась:
– Полуянов! Простуда – это не болезнь! Во всех нормальных странах на нее вообще не обращают внимания! Только мы при первом чихе в постельки улеглись, доктора потребовали! Съемочный процесс срываем!
– Где Клычко-Желяев сидит? – вздохнул Полуянов.
– Какой тебе еще Клычко?! Иди переодевайся! Мы через полчаса выезжаем! – Шеф-редактор сорвалась на совсем непотребный крик, и Дима понял: ей тоже очень хреново.
Комнат в штабной избе всего три. Полуянов непочтительно отодвинул Анастасию, заглянул в первую – там операторы шлепали картами в «дурачка».
– Не смей тут шляться! – взвизгнула редакторша.
– Громче! – попросил Полуянов.
Клычко-Желяев не глухой, сейчас сам выползет.
Так и случилось.
Дверь второй комнатухи приотворилась. Вострые глаза великого человека обшарили диспозицию. Недовольный голос изрек:
– Настя, заткнись. Полуянов, зайди.
«Коротко и ясно», – оценил журналист.
С Клычко-Желяевым они познакомились накануне отъезда в Селютино. Продюсер лично вручил Диме подписанный контракт, пожелал только победы и попросил писать про съемки «много и что угодно».
Журналисту он понравился. Артистичный, немногословный, стремительно мыслящий. Клычко-Желяев, несомненно, обладал нюхом на талантливых людей, отлично чувствовал конъюнктуру и даже скучные на этапе заявок затеи умел превращать в рейтинговые шоу. Вдобавок к исключительным деловым качествам продюсер обладал правильной – большая редкость в его среде – сексуальной ориентацией.
