Теперь Серега, извиваясь словно уж, пытался сделать так, чтобы штаны вновь и как можно быстрее оказались на положенном месте – на нем.
Фока, не отрывая глаз от трактора, плотоядно щерился.
Степан Солодовников приглаживал ладонью рыжие редкие волосы.
Ганин думал, что у всех – коллективная галлюцинация. Других объяснений быть не могло.
И даже Виктор Сергеевич, привстав на локте, застегнул рубашку на все пуговицы, приобретя неожиданно чопорный и неуместный для окружающей обстановки вид.
Дело было в том, что трактор привез девушку. Настоящую. Из плоти и крови. И когда девушка улыбнулась водителю и легко выпрыгнула из кабины, ее сарафанчик, дрогнув, на мгновение приподнялся. В этот момент было слышно, как на поляне одно за другим лопаются от напряжения мужские сердца.
Ганину бил в глаза солнечный свет. Поэтому чудесное видение – прыжок из трактора, он пропустил.
– Что? – спросил он, щурясь. – Кто там? Красивая она?
Ответом ему была тишина. Все таращились на незнакомку, и Серега, благополучно воссоединившийся со штанами, уже налаживался знакомиться. Но, как всегда, плохие парни в амурных делах обошли хороших. Не успели и глазом моргнуть, как около девушки возник один из агентов – маслянистое лицо его расплылось в ухмылке. Девушка кивала, улыбаясь в ответ. Агент подхватил ее под руку, увлек за собой. Он энергично жестикулировал, и рот его – как видели из кустов подельники Ганина – не закрывался.
– Во льет! – восхитился Серега. – Интересно, про что?
– Ясно, про что, – ответил Ганин. – Рассказывает, как единолично геройски выкопал танк.
– А теперь, мадам, позвольте вашу ручку, я покажу вам плоды своих трудов, – прогнусавил он, кривляясь. – И ежели вы забоитесь, то не бойтесь, потому что я с вами, и танк не кусается, а ежели будет кусаться, я скручу его дуло в бараний рог. И пусть это станет поводом, мадам, отблагодарить героя объятьями и поцелуем.
Теперь Серега восхищенно смотрел уже на Ганина.
– Ловелас! – с уважением констатировал он.
– Девятый класс школы, Серег, – сказал Ганин. – Лермонтов. Герой нашего времени. Учи матчасть.
Тем временем стало ясно, что девушка и впрямь была весьма привлекательной. Тонконогая, воздушная, с каштановыми волосами, переплетенными белой лентой, – рядом с танком и агентом она смотрелась как Дюймовочка в окружении монстров. Ее хотелось спасти. Губки девушки от рассказа агента складывались в изумленное, испуганное очаровательное «о».
– Я пойду туда, – сказал Ганин. – А то этот черт наболтает сейчас.
Он поднялся, отряхнул пыль со штанин и пошел. Сбил кепку на затылок: подумал, что так вид будет более залихватский – подсмотрел эту манеру у Сереги.
– Андрей! – заорали сзади.
– Чего вам? – нехотя обернулся он.
– Пластырь с носа отдери!
– Тьфу, черт! – Ганин вспомнил, что после укуса волка он так и ходит с пластырем, наклеенным в рамках борьбы с инфекцией. За ночь и утро пластырь пожелтел от пыли и впитавшегося йода и сросся с кожей.
Отдираться пластырь не пожелал. Ганин ковырнул его ногтем, попробовал ухватить пальцами – не получилось. Он начал заводиться: взрослый мужчина не может разобраться с собственным носом, а еще вызвался кадрить девчонку. Агент, увидел он краем глаза, продолжает охмурять ее и уводить в сторону. Позориться и возвращаться к своим ни с чем было нельзя.
Наконец пластырь удалось отцепить: Ганин рванул липкую материю и зажмурился от неожиданной боли. Из глаз брызнули слезы. Нос, когда Ганин, утерев слезу, скосил на него глаза, выглядел неплохо. На кончике подсыхали две аккуратные дырочки от укуса. Кое-где коричневели остатки йода. В целом смотрелось нормально.
Он еще раз проверил кепку – правильно ли сидит, и обернулся к своим. Серега поднял в ответ большой палец: сидело правильно. Тогда Ганин развернулся и пошагал к девушке. Рубаха-парень, добрый молодец, москвич с пропиской – отказаться от такого собеседника ей будет тяжело, уверял он по дороге себя.
– Здравствуйте! – Ганин издалека поприветствовал незнакомку.
– Здравствуйте, – улыбнулась девушка.
Агент зыркнул в его сторону, словно голодный крокодил из детской сказки.
– А-а, – сказал он. – Пожаловал расхититель гробниц… – И добавил, обращаясь к девушке: – Вот полюбуйтесь. Ганин Андрей Андреевич. Предводитель ватаги черных копателей. Люди без стыда и совести, роют землю ради наживы. И если бы мы не подоспели вовремя, они бы уже разобрали исторический памятник на запчасти и распродали.
– Если бы мы не сообщили вам о находке, вы бы вообще никуда не подоспели, – ответил Ганин и протянул девушке ладонь. – Ганин. Андрей Андреевич.
Она пожала его руку. Ее рука оказалась сухой и крепкой.
– Веденеева Галина. Так это вы нашли танк?
– Так точно, – козырнул Ганин.
– Шел бы ты отсюда, а? – предложил агент. – Мешаешь вести разговор.
Ганин наклонился и прошептал девушке на ухо так, чтобы агент услышал:
– У этих особистов одни разговоры на уме. Все надеются из разговоров наловить что-нибудь для протокола.
Я взрослая девушка, – улыбнулась та. – Лишнего не болтаю.
– Все так думают, и самоуверенность играет с людьми злую шутку. Обхитрить агентов у них не получается. Всегда происходит наоборот: агенты остаются в выигрыше, что бы вы ни сказали и как бы себя ни вели.
– Очень вы борзый, Андрей Андреевич, – сказал агент, продолжая стоять рядом.
– А я пока не под арестом. Могу себе позволить.
– С таким поведением до ареста достучитесь быстро.
Ганин изящно оттер агента плечом, удивившись сам, как это ловко у него вышло, и встал таким образом, что девушка оказалась перед ним, а начавший звереть сотрудник у него за спиной.
– Так вас интересует танк? – спросил он, игнорируя змеиное шипение сзади.
– Интересует, – согласилась девушка.
– Хотите сделать снимки на память? – Ганин тронул ремешок фотоаппарата у нее на шее. Фотоаппарат, упакованный в кожаный чехол, казался тяжелым и громоздким. Странно, что он еще не переломил девушку пополам.
– Не натирает? – поинтересовался он.
– Привыкла. Я – корреспондент районной газеты. Редактор дал задание: мне нужно сфотографировать находку и сделать историю.
– Истории это как раз по нашей части, – сказал Ганин. – Истории и сказки.
– Сказок не нужно, – отрезала девушка. – Лучше правдивую историю без завирательств. Учтите, – пригрозила она, – начнете сочинять, я почувствую это мигом. И тогда больше не дам вам слова: предоставлю возможность выговориться любимым вами агентам.
– Сдаюсь, сдаюсь, – Ганин поднял руки. Ухмыльнулся. Вроде как сдался. – Вообще-то, я тоже из газеты, – добавил он. – Точнее, из информагентства. Из Москвы.
