Все трое агентов замерли, обдумывая новую мысль, а затем одновременно повернулись в сторону Ганина и компании, поплевывающих в небо.
– Что? – с самым невинным видом спросил у агентов Серега. Ветерок качнул рыжий вихор на его макушке. – А у нас ничего нету!
В конце концов с агентами поделились спичками. Еще дали лишний дырявый спальник – его с незапамятных времен зачем-то таскали с собой. И чуть не отдали бутылку водки, но насчет нее вышел спор.
– Надо бы задобрить служивых, – предложил Виктор Сергеевич.
Серега возразил:
– Эти служивые завтра получат приказ и под белы рученьки поведут нас в кутузку. Пусть пробавляются в другом месте.
– Поддерживаю, – встал на сторону брата Степан.
Ганин был за то, чтобы водку отдать. Попробовал объяснить братьям:
– Это дипломатия. Мы придем к ним с водкой, как белые колонисты к индейцам. Им плохо, им хочется в город, по домам. И тут являемся мы – с бутылкой и одеялом. И они оказываются полностью в нашей власти. Тепленькие и благодарные.
– И что нам с ними делать, с тепленькими? Чай, не бабы – рядом не ляжешь.
– Для начала возьмем назад паспорта. Дальше видно будет.
– Паспорта и так отдадут, – вставил молчавший до этого момента Фока. – А водки мало. Самим нужна.
– О! – восхитился Серега. – Фока в нашей команде! За поддержку выпишем тебе медаль и штрафную нальем. Из сэкономленной.
– Ты, Серый, сегодня совсем какой-то дурной, – осадил брата Степан.
– Ничего не могу поделать, – Серега развел руками. – ОбЧество. Возбудился от людей.
Ганин подумал, что в прошлой жизни – если была когда-то эта прошлая жизнь – Солодовников-младший, скорее всего, был скоморохом.
– Тебе нужен медведь, Серега. Посадишь его на цепочку, будете вместе веселить людей по деревням. Уйму денег заработаешь, – посоветовал он.
– Вон мой медведь, – Серега кивнул на брата. – Только старый он для дрессировки. Старого медведя новым трюкам не научишь.
Он ловко увернулся от Степиного подзатыльника – «Я те дам ща медведь!» – отпрыгнул в сторону.
– Вишь чего. Не хочет дрессироваться!
– Ладно, – сказал Ганин, поняв, что в очередной раз серьезное обсуждение превратилось в балаган. – Предлагаю голосование. Кто за то, что бы отдать водку?
Поднялись две руки – его и Виктора Сергеевича.
– Кто против?
Взметнувшихся рук стало три.
– Решили, – Ганин подвел итоги голосования. – Водку не берем.
Агентам отнесли спички и спальник. Помедлив, добавили к дарам котелок, сыпанули в него гречки. «Нате, господа служивые, на долгую осаду» – с полупоклоном презентовали подношение. Агенты выглядели мрачно. Получив спички, тотчас закурили. Тот, что был в солнцезащитных очках, снял их. Глаза оказались мутные и злые.
Сотрудники МЧС тем временем отрапортовали о скорой отправке. Им, в отличие от агентов, приказа оставаться на месте не поступало. Спасатели были молодые, веселые и летели домой. Дома их наверняка ждали такие же веселые, теплые бабы. Агенты, наблюдая за приготовлениями к отлету, мрачнели еще больше. Дымя сигаретами, хмурили брови. Все это напоминало сцену из какой-нибудь античной трагедии. Эмчеэсники были беззаботными пастушками, и мир на их беззаботность отвечал им любовью. Агенты были тенями Аида, темной силой – цветы и травы вокруг них вяли и скукоживались.
Ганин не без злорадства подумал, что им будет даже полезно посидеть в лесу. Порастрясут жирок.
Отработают немереную зарплату. В том, что зарплата была именно немереной, а не какой-нибудь другой, он не сомневался.
– Ну, парни, не скучайте! Скоро увидимся, – спасатели попрощались и направились к вертолету.
Скоро за холмом загудел двигатель. Железное чудище поднялось в небо. Ганин мог видеть за стеклом лицо пилота. Дружелюбный пилот махнул ему рукой.
Растолкав редкие облака, вертолет взял курс на город. Под ворчание агентов, которые тоже не спускали с него глаз, он превратился сначала в яйцо, потом в точку и наконец скрылся совсем.
Солнце стояло в зените, и Ганин еще раз подумал, что никогда не видел в этих краях такого жаркого лета. Сколько уже было солнечных дней подряд? Сорок? А то и все шестьдесят? Он сбился со счета. С утра огромный оранжевый круг повисал в небе и в течение дня пек все живое. В лагерях копателей говорили о лесных пожарах, которые якобы свирепствуют в области. Но пока Ганин со своей группой с огнем не сталкивался. Однажды ветер принес запах гари, но где горит, далеко или близко, определить не смогли.
Агенты расстелили пиджаки на траве и поснимали рубашки. От их белых тел в глазах слепило не хуже, чем от солнца. Белые, похожие на коровье вымя, висели животы. Белым отливали крупные шеи и бицепсы. Только у одного на предплечье разбрызгалось красным – татуировка, японский дракон.
Заняться было решительно нечем. Ганин попробовал было еще копнуть танк, но агенты замахали на него руками: «Э-э-э! Ты свое дело сдал». Ганин огрызнулся: «Если сдал, возвращайте паспорта. Мы двинем дальше в лес». – «Куда вы двинете? Сидите и ждите». – «Чего ждать?» – спросил он. Агенты отвернулись, ничего не сказав. «Понавызывали вас тут, – пробурчал Ганин, – на свою голову». Правильно не дали им водки.
С Виктором Сергеевичем сходили к ручью. Умылись, намочили футболки, повязали их на головы. Стало легче. В мутную теплую воду лезть не рискнули. Вернулись обратно. Улеглись в тени.
– Чего делать будем? – спросил Фока.
– Сказали: ждите, – ответил Ганин и хотел сплюнуть, но даже это у него не получилось. В сухом горле не было слюны. – Поэтому сидим ровно и ждем.
– Я знаю, что, – сказал Фока.
– Что?
Он полез в карман и выудил колоду карт.
– Вот что.
Начали с буры, потом перешли на «дурака». Сами не заметили, как втянулись, и тоска ушла. Играли громко – со словцом, с поддевкой. На шум подтянулись полуголые агенты. Попросили:
– Возьмите в игру, ребзя.
– Отчего ж не взять, – сказал за всех Фока, завзятый картежник. – Присаживайтесь. На копеечку сыграем или на интерес?
Агенты переглянулись и решили, что играть будут на копеечку.
– На копеечку, так на копеечку. Какую игру предпочитают в органах?
В органах предпочитали дворовую секу. Фока дернул бровью, но вслух выбор «костюмов» комментировать не стал. Перетасовал карты, с пижонской ухмылкой пустил их веером из одной руки в другую.
– Эка! – восхитились агенты.
Фока пожал плечами:
– Школа жизни.
– Он у нас беспризорник, – вставил Серега. – С малолетства был оторван от мамкиной сиськи и прибился к хулиганам.
