–Нет, нет, я заглянул лишь на минутку, – Берестов на шаг отступил к двери. – Мне пить нельзя, язва желудка.
– С каких это пор? – удивилась Адамова. – ведь давеча при встрече готов был самогон хлестать. Ты же здоровый, словно бык, на котором пахать и пахать.
– Язву спиртом лечат, – подал голос второй незнакомец. – Если не вылечим, то вырежем. Ха-ха-ха!
Он взял в руку кухонный нож. Поняв, что сопротивление только разозлит их, Степан покорно присел к столу.
– Налей ему кайзера,– приказал круглолицый, с тяжелым подбородком напарник.
– Я же сказал, что не пью, – снова робко запротестовал Берестов. – Давно выбрал свой лимит.
.– Щас, только телеграфный столб не пьет, потому что чашечки перевернуты. пей, не вынуждай с тобой нянчиться, – возразил Азиат
Степан нехотя отпил водку и отодвинул стакан в сторону.
– Закусывай, балычок, икра, – заворковала Адамова. Он робко насадил на вилку кусочек сала.
– Какие у тебя к хозяйке претензии? – навис над ним Азиат, дыша в затылок спиртом.
– Задолжала она мне девятьсот пятьдесят долларов, – чуть не подавился от неожиданности.
– Рэкетом, значит, занялся? Валюту из бедной женщины выбиваешь? – возмутился Азиат. – Да я тебя с потрохами в милицию сдам за рэкет и незаконные валютные операции. За такой бизнес лет на десять на нары загремишь, баланду хлебать и клопов кормить.
– Евдокия, что же ты молчишь? Подтверди, – воззвал Берестов к хозяйке.
– Всыпьте ему! Он мне всю душу истерзал, не дает проходу, разносит сплетни, подрывает деловую репутацию, – заявила Адамова. – Требует тридцать процентов. Это же вымогательство, настоящий рэкет.
– Как же так, Евдокия!? – опешил Степан. – Сама пригласила, обещала вернуть…
– Обещать, не значит жениться, – отрезала она с невозмутимым видом холодной статуи.
– Ах ты, гнида, значит, поел, попил и от винта,– распалялся Азиат.– Так, на халяву не пойдет. За все платить будешь, как в ресторане по рыночным ценам. Никакой цирроз и склероз тебе не поможет.
– У меня ее долговая расписка,– заявил Степан.
– Какая еще расписка? – оторопел Азиат. – Что ты нам на уши лапшу вешаешь и мозги пудришь.
– Вот она,– Берестов достал из кармана листок бумаги и Азиат тут же резко выхватил ее из руки.
– Лолита, живо неси бумагу и ручку?– приказал он. Той далеко идти не пришлось, так как письменные. принадлежности лежали на серванте. Степан догадался, что их, поджидая его приход, приготовили заранее.
– Пиши новую расписку, – сунул ему ручку Азиат.
– Ничего я не буду писать,– заупрямился кредитор.
– Ах, ты, жлоб!– съездил его по затылку ладонью Азиат и продиктовал по бумажке, незаметно переданной ему Адамовой. – Пиши, расписка. Я, Степан Давыдович Берестов, не имею никаких претензий к Евдокии Петровне Адамовой, выплатившей мне долг в срок и сполна. Роспись и дата.
Острие шариковой ручки замерла на «не» и в этот момент– раздался щелчок и у подбородка Степана блеснуло лезвие ножа.
– Не ожидал я от тебя, Явдоха такого коварства, – с обидой в голосе произнес Берестов.– Но Бог шельму метит. Он тебе за все воздаст.
– Не каркай, сам меня достал своей постоянной нудотиной, – возразила она. – Ты мне еще моральный ущерб обязан компенсировать, но я женщина добрая и тебе прощаю.
Он дописал расписку и швырнул ручку, угодившую в тарелку со студнем. Поднялся из-за стола, намереваясь уйти.
– Ты паря, не нервничай, полегче,– прижал его к стулу Азиат.– Нахамил, значит и от винта. Так не пойдет. А кто нам компенсирует моральный ущерб, испорченный ужин. У тебя, оказывается, есть тачка «Лада». Зачем тебе на старости лет машина? Неровен час, в аварию попадешь, пора и о душе подумать.
– Поимей совесть,– поняв к чему склоняет Азиат, вспылил Берестов.– У тебя же свое авто, а моя «Лада» старая, колеса лысые, прокладку и клапаны надо менять, хлопот не оберетесь.
– На запчасти сгодится,– подал бас круглолицый.– Напишешь дарственную на имя племянника, единственного и любимого, которому ты доверяешь.
– Нет у меня ни племянника, ни племянницы.
– Зато есть дочь Лиза, красивая девочка семнадцати лет,– ухмыльнулся Азиат.
– Ее-то хоть не троньте,– встревожился Берестов и бросил гневный взгляд на Адамову. – Все выболтала сорока, ни совести, ни стыда.
– Сам виноват, недотепа, сдались тебе эти дойлеры,– гордо поджала она нижнюю заячью губу.– Не трогала я тебя, десятой дорогой обходила, так сам на пути камнем стал. Жил бы и дальше спокойно, так нет, жадность извела, до психоза меня довел, зануда, покушай теперь.
– Из-за тебя маму кошмары по ночам замучили, – поддержала Лолита.– Старикан какой-то приходит и кричит: давай доллары! Отольются волку овечьи слезки.
– Это вы-то овечки?– вздохнул Берестов.– Шкуродеры.
У вас среди зимы снега не выпросишь, за копейку удавитесь. Чужое возвратить не хотите, а свое зубами и когтями выдерите.
– Ладно, будя, мужики языком чесать,– волевым жестом оборвал диалог круглолицый.– Если рогом упрешься, хуже будет. Предупреждаю. Собирайся, поедем. Погостил, попил, пожрал до отвала, надо и честь знать.
– Куда поедем? – спросил Степан..
– На экскурсию по достопримечательностям города, к Царскому кургану, – мрачно ответил круглолицый.– Чтобы не осложнять ситуацию возьмем его на буксир.
Азиат понял, о чем речь и пристегнул руку Берестова наручниками к своей руке. Глаза ему завязали плотной черной тканью и вывели через веранду во двор. Степан услышал, как залаял Гамлет, но после окрика Евдокии затих. Затем прошуршало стягиваемое с машины полотно парашюта, щелкнула дверца. Азиат затолкал его на заднее сиденье. Заурчал мотор и. автомобиль тронул с места. Заложник старался угадать направление движения, но тщетно. Азиат толкнул его в бок:
– Указывай, командир, конечный пункт. У тебя большой выбор: квартира или морг?
Он точно назвал адрес дома Берестова с гаражом во дворе и для убедительности добавил:
– Мы о тебе все знаем. Если заартачишься, из-под земли достанем.
– За все ответите, – пообещал Степан.
– У нас нет времени. Ты будешь писать дарственную? – Азиат ткнул его в бок стволом пистолета ТТ.– Или, может, тебе утюгом живот погладить? Отрастил трудовой мозоль, сгусток нервов на казенных харчах.
– У меня язва,– взывал к их жалости пленник, сознавая, что дело приняло крутой оборот и они не намерены шутить.
– Лучшее лекарство от язвы пуля, – рассмеялся довольный собой Азиат.– Она навсегда успокоит от боли. А потом займемся твоей Лизой. Ты что, ей враг, тебе не жаль родную дочь? Пойдет по рукам, стоит только начать.
