Она говорила самой себе много правильных и разумных слов, но
с каждым шагом по мокрой наледи чувствовала, как слова теряют смысл,
превращаются в тупой болезненный гул отчаяния, который наполняет ее душу вместе
с ревом машин, свистом колючего утреннего ветра. И нет ничего, кроме ледяного
враждебного хаоса вокруг нее и внутри нее.
Глава четвертая
Павел Владимирович Мальцев в свои пятьдесят три года попал в
Монреаль впервые и очень сожалел, что нет у него ни времени, ни сил как следует
посмотреть город. Целью поездки был вовсе не «туризм», как это значилось в
огромной анкете, которую ему пришлось заполнить, чтобы въехать в Канаду.
Если называть вещи своими именами, целью поездки была
совершенно дикая, мальчишеская авантюра, которая могла очень плохо кончиться и
для Павла Владимировича. доктора искусствоведения, и для его старшего брата,
Дмитрия Владимировича, заместителя министра финансов России. Он, хоть и остался
в Москве" но рисковал не меньше.
В авантюру, как в жадную водяную воронку, втягивалось все
больше людей, и от этого степень риска увеличивалась. В качестве помощника
Павел Владимирович нанял странного, весьма опасного пройдоху, человека с
внешностью супермена и с неопределенной биографией. Звали наемника Анатолий
Григорьевич Красавченко.
При первом знакомстве пройдоха произвел на Павла
Владимировича сильное впечатление. Он поигрывал мускулами, свободно болтал
по-английски и по-французски, сыпал медицинскими терминами и байками из жизни российских
дипломатов за границей. В нем чувствовалась крепкая хватка.
Высшее пограничное училище КГБ, факультет
диверсионно-подрывной деятельности, работа по кадровой проверке командного
состава в Афганистане, потом вербовка агентуры в Чечне, после этого – крутой
зигзаг, тихая двусмысленная должность представителя фонда ветеранов спорта при
Министерстве иностранных дел. Чудо, а не биография, даже если хотя бы половина
в ней – правда. Впрочем, седовласый богатырь сразу оговорился, что далеко не
все может рассказать о своем героическом прошлом.
Конечно, Павла Владимировича многое … в нем насторожило при
знакомстве, однако ведь не наймешь для такого щекотливого дела порядочного
человека!
«Проводить профессиональный наркодопрос. – это примерно как
зубы рвать под наркозом, – объяснил он Павлу Владимировичу, – главное, чтобы
пациент расслабился и доверял врачу, не мешал работать. Когда работа уже идет,
надо постараться, чтобы коронка не надломилась, а корень не остался в десне. А
то бывает, вместо необходимой информации клиент выкладывает всякие пустяки».
Братья Мальцевы не имели возможности контролировать
Красавченко. Свои «зубодерные» операции он проводил наедине с клиентами.
Знакомился, входил в доверие, при первой возможности добавлял в любой напиток
небольшую дозу вещества, не имевшего ни запаха, ни вкуса. Через несколько минут
на клиента накатывала такая страшная слабость, что он не мог шевельнуться без
посторонней помощи. Тогда Красавченко делал ему инъекцию еще одного препарата,
который и назывался «элексиром правды». Это была сложная смесь
наркотиков-галлюциногенов и антидепрессантов. В течение пятнадцати минут
человек отвечал на любые вопросы, выкладывал то, что добровольно, в здравом уме
и трезвой памяти, не сказал бы даже духовнику на исповеди. Затем наступал
долгий тяжелый сон. Проснувшись, клиент обязан был все забыть.
Для инъекций Красавченко использовал специальные одноразовые
шприцы с тончайшими иглами. Найти на локтевом сгибе след укола было невозможно.
А введенные в организм препараты рассасывались очень быстро, значительно
быстрее, чем клиент пробуждался после долгого сна.
Происходило ли все именно так или Красавченко врал, братья
не знали. Он уверял, что использует новейшие разработки секретных лабораторий
ЦРУ и Моссад. Максимальный эффект, минимальный вред организму. Никаких
последствий. Клиент просыпается свежим и бодрым. Голова у него не болит,
кошмары не мучают.
До назначенного времени оставалось десять минут. Красавченко
никогда не опаздывал, Павел Владимирович предпочитал приходить на встречи с ним
немного раньше, чтобы настроиться, психологии чески подготовиться. Но вместо
этого нервничал еще больше. Он не знал, чего ждать от хитрого наемника.
Сидя в маленьком китайском ресторане, Мальцев поглядывал на
часы и боролся с искушением достать из кармана радиотелефон, позвонить брату в
Москву, поделиться своими опасениями, посоветоваться. Павла Владимировича
мучили сомнения и неприятные предчувствия. Ему вдруг стало казаться, что
пройдоха в один прекрасный момент решит и его, Павла Владимировича, пропустить
через проверку своим чудодейственным «элексиром правды».
– Только смотри, сам не глотни его «правдивого» пойла, –
предупредил на прощанье брат, – вообще, Пашуля, будь с ним аккуратней.
Если бы мог представить Дмитрий Владимирович, насколько
аккуратно следовало себя вести с Красавченко! За всю свою долгую жизнь Павел
Владимирович еще не встречал человека, который вызывал бы у него такую животную
брезгливость и такое паническое недоверие. Павел Владимирович даже на стуле
заерзал, так захотелось позвонить брату сию же минуту, однако делать этого не
стоило. Если Красавченко появится в момент разговора, он что-то почувствует,
поймет. У этого хитрого сукина сына удивительное чутье. Слава Богу, он пока
верит, будто Мальцев – такой же наемник, исполнитель, лишенный права на полную
информацию, и не догадывается, что Павел Владимирович и так называемый
«заказчик» – родные братья.
Красавченко появился, как всегда, минута в минуту и, как
всегда, подошел бесшумно, со спины. Павел Владимирович заметил его квадратную
суперменскую физиономию в зеркале и мысленно похвалил себя, что все-таки
сдержался, не стал отсюда, из ресторана, звонить в Москву.
– Ну что ж, поздравляю! Как я и предполагал, ваш план с
голландским корреспондентом провалился, – сообщил Красавченко как будто даже с
радостью, – она категорически отказалась от интервью. Между прочим, этот
вариант был обречен на провал с самого начала. Я не уверен, что вы сумели бы
сыграть роль голландца. Скажите честно, вы это придумали потому, что не
доверяете мне? Боитесь, повторится история со стариком сторожем? Или
опасаетесь, что мне удастся наконец получить информацию и я скрою ее от вас, от
заказчика, воспользуюсь сам втихаря?
– Ну, допустим, сыграть роль голландца мне ничего не стоит.
Я знаю язык, много раз бывал в этой стране. Повторения истории со стариком я
действительно боюсь, ты уж извини, но я просто обязан тебя контролировать. Так
было решено с самого начала. А что касается «исчезнуть втихаря», то этого я как
раз совсем не опасаюсь. Ты сам знаешь, не выйдет. Ты же не самоубийца.
– Я понимаю, – Красавченко весело подмигнул, вы не хотите
оставлять меня с очаровательной дамой наедине. Вам спокойней, если допрос
состоится при вас. Но вынужден вас огорчить. Так ничего не выйдет. Даже если бы
она согласилась встретиться с корреспондентом, то вряд ли мне удастся уговорить
ее провести разговор в гостиничном номере, поздним вечером, в интимной
обстановке, – он вальяжно откинулся на спинку бархатного диванчика и принялся
листать меню, – тем более мне пришлось сказать, что в гостиницу вас не пускают.
