– Тебе бы романы писать, – хмыкали коллеги, – накручиваешь,
чего не бывает. На жизнь надо проще смотреть.
Но Бородину в его солидном возрасте, с его солидным
профессиональным опытом, с его мягким пухлым брюшком, седенькими кудрявыми
бачками вдоль круглых щек, с его пристрастием к сладкому дрожжевому тесту и
фруктовому кефиру, все не хотелось воспринимать жизнь реально, правильно, без
всяких романтических иллюзий.
Когда его называли Шерлоком Холмсом, он не возражал, а что
касается Пинкертона, то тут Илья Никитич был непримирим. Он начинал подробно и
нудно объяснять, что существовало два Пинкертона, оба были порядочными
свиньями, и многие их путают.
Аллан Пинкертон, реальный исторический персонаж, родился в
1819 году в Глазго, в семье бедного шотландского полицейского. В юности
эмигрировал в Северную Америку, перепробовал множество профессий и наконец в
1850-м открыл детективное агентство. Эмблемой агентства был глаз, девизом – «Мы
никогда не спим». Дела сразу пошли вполне успешно.
Во время войны Севера с Югом бессонное агентство Пинкертона
занималось за большие деньги разведывательной деятельностью в пользу федерального
правительства. После войны, во время экономической депрессии 70-х, агентство
обслуживало крупные угольные и железнодорожные компании. Легендированные
пинкертоновцы внедрялись в шахтерские профсоюзы, провоцировали их лидеров на
противоправные действия, а если не удавалось, действовали сами, совершали
убийства и поджоги. Потом выступали в качестве свидетелей на судебных
процессах, давали ложные показания, в результате десятки людей были приговорены
к смертной казни через повешение.
Когда деятельность агентства получила огласку, количество
клиентов сократилось. Мало кто хотел обращаться за помощью к убийцам и
провокаторам. Чтобы восстановить доброе имя, Аллан Пинкертон организовал
активную рекламно-литературную компанию. Сначала стали выходить брошюрки с
увлекательными и совершенно лживыми мемуарами сотрудников агентства, а позже
появился легендарный На т Пинкертон, герой коммерческого литературного сериала.
Дешевенькие истории про суперсыщика поставляли на книжный рынок безымянные
голодные студенты и репортеры. Для них это был дополнительный заработок, для
бессонного агентства, которое продолжало свою сыскную деятельность после смерти
основателя, отличная реклама.
Илья Никитич знал много интересного, любил углубляться в
историю. Стоило произнести при нем какое-нибудь известное, обросшее мифами имя,
и он тут же начинал соскребать наросты не правды, вываливая на собеседника
целый ворох замысловатой информации. Но голос у него был таким тихим и
монотонным, что слушателей находилось мало. Его упрямо продолжали дразнить
«Пинкертоном». Он упрямо обижался и обстоятельно объяснял, кто такие эти два
Пинкертона, реальный и вымышленный. Бородин не любил, когда правду подменяли
мифом и верили в то, что противоречит фактам.
Сейчас, сидя над тоненьким неинтересным делом об убийстве
тележурналиста,
Илья Никитич думал о том, что слишком большое количество
очевидных фактов иногда тоже может обернуться мифом.
Анисимов Александр Яковлевич, семидесятого года. Родился в
Москве. Женат, имеет одного ребенка девяти месяцев. Занижается частным
предпринимательством. Образование высшее. Ранее к ответственности не
привлекался. Со слов матери убитого известно, что в июле этого года Анисимов
дал в долг Бутейко три тысячи долларов. Никаких документов, никакой расписки
нет. Сроки возврата не оговаривались. О процентах речи не шло. В протоколе
зафиксировано, что на вопрос дежурного следователя о процентах Елена Петровна
Бутейко ответила: «Нет, ну что вы? У моего сына ни с кем не было таких гадких
отношений, он под проценты денег не брал!»
Стало быть, все по-приятельски, все на доверии. Однако, не
смотря на теплые доверительные отношения, неделю назад Анисимов потребовал у
Бутейко вернуть долг, причем в очень резкой форме, сначала по телефону. Что
именно говорил Анисимов, никто не слышал. О том, что разговор был резким,
свидетельствует мать убитого. От нее же известно, что двумя днями позже
Анисимов побывал у них дома, опять настойчиво требовал вернуть долг, кричал и
открыто угрожал Бутейко.
Кроме Елены Петровны, других свидетелей пока нет. Отец
убитого в больнице, у него инфаркт. Допрашивать его врачи запрещают. А Елена
Петровна не сомневается, что ее сына убил Анисимов. Правильно, сейчас никто в
этом не сомневается. У. Анисимова имеется пистолет «Вальтер». Напился, пришел
ночью в подъезд, застрелил в упор, в висок, и тут же уснул на месте
преступления. Пистолет, из которого был произведен выстрел, валялся в
нескольких метрах от спящего убийцы. Орудие убийства, мотив, угрозы. Очень
качественные доказательства, отборные, можно сказать.
– И все же, и все же… – пробурчал Илья Никитич себе под нос.
Почему никто не услышал выстрела? Ночь. Тишина. Жильцы
первого этажа должны были как-то отреагировать на звук, даже если спали.
Пистолет без глушителя, кафельные стены, акустика великолепная.
Труп обнаружила женщина, которая вышла с собакой. Она
вызвала милицию. Жилец первого этажа выглянул на ее крик, а не на выстрел. И
все это произошло через двадцать пять минут после убийства. А пьяный убийца спокойно
спал, свернувшись калачиком, неподалеку от трупа. То есть, получается, он
выстрелил в упор, в висок, когда Бутейко стоял у лифта. Потом побежал к двери.
Ему надо было спуститься на три ступеньки вниз, но он не сумел преодолеть это
препятствие, кубарем скатился с лестницы и потерял сознание. Однако никаких
травм при первоначальном осмотре не обнаружено Так, во всяком случае, записано
в протоколе. Головой он не ударился, лежал себе целехонек, только вырвало его.
Получается, он просто уснул? Ну что ж, такое тоже бывает. Вполне стандартная
ситуация – Илья Никитич прошелся по кабинету, продолжая бормотать себе под нос,
включил электрический чайник, извлек из старенького портфеля пакет с мамиными
пирожками. Два с капустой, два с яблоками. Каждый аккуратно завернут в бумажную
салфетку.
К перекусу Илья Никитич готовился основательно и серьезно,
никогда не жевал на ходу, не осыпал крошками бумаги на столе, не забывал
тщательно вымыть руки, а после еды прополоскать рот. В тумбочке у него имелись
красивые домашние тарелки, вилки, большая фарфоровая кружка. Из стаканов он чай
никогда не пил. Кружка была английская, с изображением знаменитого «Большого
Бена», Букингемского дворца и гвардейцев в высоких черных шапках. Чай он любил
очень крепкий и сладкий, обязательно со сливками. Мама никогда не забывала
положить ему несколько маленьких пластиковых баночек.
Перед едой Илья Никитич отправился в туалет с собственным
душистым мылом в мыльнице, с собственным маленьким пушистым полотенцем,
тщательно вымыл руки и причесался перед зеркалом. Вернувшись, выложил на
тарелку пирожки, размешал в кружке сахар, напевая при этом высоким приятным
тенором:
Рояль был весь раскрыт, и струны в нем дрожали.
