Предместья Варшавы, пыльные и скучные, напоминали питерские спальные кварталы. Мимо пролетел указатель, состоящий из дюжины согласных, половина из которых были Z и W. Настя задумалась, переплетя пальцы худых рук. Действительно, почему?
Роман с Вальтером тянулся почти год. На курсе его уважали, но считали занудой. Проекты он всегда сдавал в срок на безукоризненно натянутых планшетах. В заднем кармане носил костяную расческу в кожаном чехольчике. В мае он сказал, что хочет познакомить Настю с родителями. Что уже и билеты купил. Настя сначала обрадовалась, но за день до отъезда сбежала в Берлин.
– Озеро называется Лаури. Вокруг лес, рядом несколько хуторов. Никаких мотелей, кемпингов. Дичь полная, ягоды-грибы. Рыбалка – супер: голавль, лещ, щука на блесну… Народу никого, не то что… – Лис кивнул в окно, – куда ни плюнь – непременно в туриста угодишь. Там во время войны немецкий аэродром рядом был. На дне до сих пор лежит сбитый «Юнкерс»… – Лис прикусил губу, обгоняя ревущий бензовоз, – но глубоко, без акваланга не донырнуть… метров двадцать.
– А я никогда не ныряла с маской. – Настя грустно улыбнулась и провела пальцем по стеклу. – Вот.
Отец Насти умер, когда ей было шесть лет, мать сразу вышла замуж, потом они переехали в Питер, потом Настя болела. Вспоминать об этом не хотелось, говорить тем более.
– Да ладно… – Лис недоверчиво поглядел на нее поверх черных очков. – Все ныряли…
Настя молча смотрела в свое окно.
– Не горюй. – Лис тронул ее колено, – Я научу. У меня запасной комплект в багажнике. И ласты.
Настя сразу подумала, что эти ласты и маска Соловьевой, Лис догадался и добавил:
– Ласты регулируются, там резинка такая… У тебя какой размер?
– У меня? Меньше.
* * *
Литва неожиданно оказалась холмистой. После Каунаса дорога начала петлять, шоссе то взлетало, то проваливалось. Лис, не сбавляя скорость, нарезал виражи, Настя ойкала и смеялась, прижимая ладони к щекам. Шоссе вдруг обступили разлапистые сосны с рыжими стволами, песчаные обрывы, из которых торчали корни.
– Гляди! – закричал Лис.
В прогале между деревьями за покатым клеверным полем сверкнула вода и остров с белым замком. Все это мелькнуло и исчезло. Снова замельтешили рыжие сосны, заморгали заплатки синего неба. Настя успела разглядеть на шпиле замка флюгер. Она опустила стекло и высунулась, смеясь и жмурясь от упругого ветра. Пахло смолой и теплой травой.
3
Латвия, с желтыми полями, уходящими за горизонт, чинными хуторами с белеными стенами и красной черепицей крыш, показалась ей скучной. Лис не согласился, сказал, что просто устала. Они ехали почти десять часов. После эстакады свернули с шоссе, проехали железнодорожную станцию. По пустому перрону бродили голуби, в тупике ржавел древний паровоз с толстой черной трубой. Съехали на грунтовку. Лис притормозил у указателя «Лаури Эзерс – 5 км», подмигнул Насте:
– Приехали!
Жестянка указателя была пробита крупной охотничьей дробью. По обеим сторонам дороги тянулись поля, справа темнел лес, там было озеро. Над полем мелькали лимонницы.
Лис на второй передаче бесшумно катился по грунтовке, дорога плавно шла под уклон, мелкие камни звонко выстреливали из-под колес. На обочине боком стояла телега, бледная лошадь с большой мохнатой головой лениво жевала траву. Поодаль три латыша орудовали граблями, сгребая скошенную траву. Самый молодой, лет двадцати, с выгоревшими полосками белых бровей, выпрямился и помахал рукой. Настя махнула в ответ.
– Как по-латышски «здравствуйте»? – спросила она Лиса.
Дорога пошла еще круче вниз, они въехали в орешник, который неожиданно перешел в сводчатый сосновый бор, тенистый и влажный, с пряным грибным духом. Меж стволов солнечными зайчиками сверкнула вода, машина выкатила на лужайку.
Перед ними лежало озеро, окруженное соснами. На том берегу, обрывистом и диком, деревья подступали к самой воде, за ними темнел бор.
Настя, покачиваясь на гудящих ногах, улыбаясь от пьянящей усталости и дорожной болтанки, подошла к пологому берегу с полоской светлого пляжного песка. Сев на корточки, провела ладонями по воде, словно расправляла скатерть.
– Теплая… – сказала она и тихо засмеялась. Потом повернулась к Лису, крикнула: – Она теплая!
Лис, смуглый и долговязый, выкидывал из багажника сумки и мешки. Настя, склонив голову, наблюдала, как он вытряхнул из чехла ярко-синюю палатку, разложил ее на траве. Шагал взад и вперед, что-то примеряя и прикидывая, хмурился и ерошил волосы. Лицом он напоминал ей молодого Пастернака, тот же диковатый взгляд, большой рот, упрямые скулы.
Она вспомнила, как зимой Вальтер пригласил ее в ресторан, как заметил пятнышко на скатерти и долго отчитывал официанта. Настя смотрела в окно, там торжественно и тихо падал рождественский снег, она чувствовала, как у нее разгораются щеки. Потом появился метрдотель, тоже извинялся, а под конец дал им скидку за ужин.
4
Настя залезла в сумку, выудила оттуда бирюзовый купальник. Спряталась за машину, стянула джинсы, переоделась. Поправила бретельки, тихо ступая босыми ногами, прошла по траве. Прибрежный песок оказался упругим и твердым, как спортивный тартан. Она зашла в озеро по щиколотку и остановилась. Лис видел, как она повела острыми лопатками. По-детски сутулясь, зябко обняла себя за плечи.
– Теплая? – насмешливо спросил Лис, но вышло сипло, и он, смутившись, закашлялся.
После города и гула дороги здешняя тишина казалась особенно хрупкой. Настя замерла: за лесом в поле перекрикивались латыши, к станции подходил поезд.
Лис бесшумно прокрался по траве. Выпрямился, сорвал майку и, размахивая ей над головой, галопом пронесся мимо Насти. Бросился в воду, обдав ее веером брызг. Вынырнул, фыркая, поплыл к середине. Взрывая буруны пены, сверкнул пятками и ушел под воду.
Волна докатилась до Настиных ног. Снова стало тихо. Вдали, набирая обороты, свистнул локомотив, едва слышно заворчали колеса. Настя вытянула шею, вглядываясь в озерную рябь. Там отражались облака.
Настя сделала шаг в глубину, помешкала, развернулась и быстро вышла на берег. Сжала кулаки, прошла взад и вперед, привстала на цыпочки. По озеру пробежал ветерок, у дальних камышей плеснула рыбешка.
Лис вынырнул почти на середине озера, взмахнул руками.
– Давай сюда! – хватая ртом воздух, крикнул он. – Тут «Юнкерс»! Вот он, прямо подо мной!
– Дурак… – пробормотала Настя, у нее стучало в висках от волнения. Она, часто дыша, вошла в озеро, скрестила руки на груди. Присела и, плавно разгребая воду, поплыла. Солнце покраснело и застряло в верхушках сосен, края облаков подернуло розовым.
– Вот гляди, здесь… – Лис кружил на одном месте, энергично работая ногами.
Настя отчетливо видела его смуглые ступни с белыми ногтями, свои бледные и худые ноги. Под ними темнела бутылочной синевой толща воды. Там в глубине мерцали тусклые лучи света, бродили какие-то тени. Лис был прав – вода действительно была на редкость прозрачной, и от этого Насте сделалось еще страшней.
