– Хорошую дачу ты себе построил, русский. Но жить в ней тебе не придётся. В ней будут жить другие.
Офицер снял с себя автомат и протянул Фёдору.
– На. Сделай всё сам. У нас приказ – с вами не церемониться. Вас приказано уничтожать. Но помучить-то можно. Правда?
Чернокожий офицер подошёл к Кристине и оттащил её от матери.
– Ну, например, с неё начнём…
– Я согласен.
Офицер вернул Кристину к матери.
– Только не вздумай шутить!
Фёдор взял автомат. Приподнял ствол. Навёл его на своих. Дениска смотрел на отца широко раскрытыми глазами. Кристина и Ангелина опустили глаза. Он выстрелил очередью.
Услышал аплодисменты и развернулся к улыбающимся врагам. Следующая очередь была по ним…
* * *
Фёдор проснулся. По телевизору шёл второй тайм футбольного матча. Восьмидесятая минута. Ноль – ноль. На столе – полбутылки пива. Миска с креветками.
«Значит, это всё мне приснилось!» – подумал он и тут же позвал: – Гела, ты где? Ты дома?
Жена подошла к нему и села рядом на диван.
– Чего звал? У меня дел по горло! Белья вон нестираного накопилась куча целая!
– Погоди!
Он взял её за руку. Посмотрел в удивлённое женино лицо и признался:
– А я тебя убил только что. И Кристинку. И Дениску.
– Совсем одурел? Пива, что ли, опился? Чего городишь?
– Война приснилась. На войне…
– Да ты давно уже нас всех убиваешь! Денег на жизнь не можешь заработать! У других вон и машина, и дача, и на курорты каждое лето ездят. А этот? Лежит на диване и пиво своё проклятое глушит! Об себе только и думает! Некогда мне с тобой!
Ангелина вскочила с места и пошла в ванную. Стала заряжать стиральную машину бельём.
Фёдор Иванович прошёл из кухни в комнату Дениски. Малыш смотрел мультфильмы по телевизору и грыз яблоко.
– Дениска, любишь папку?
Дениска прыгнул под одеяло. Спрятался.
– Ну, чего ты прячешься? Давай обнимашки!
Дениска выскочил из-под одеяла и прыгнул на руки к отцу. Обнялись. Фёдор Иванович почувствовал в руках лёгкое тело ребёнка с тонкими рёбрышками, который уже дрыгал от нетерпения ножками. Ему хотелось досмотреть мультики. И отпустил его.
Взялся за мобильный.
– Петро, ты как там поживаешь?
– Батя, ты что, с дуба рухнул – решил позвонить? От тебя обычно не дождёшься!
– Сон мне приснился. Война. Мы с тобой в бою…
– Не навоевался ещё? – смеялся в трубку Пётр. – Тебя там мать-то не запилила? А то приеду – вступлюсь…
– Всё нормально, сынок. Всё нормально…
Набрал Алёшке.
– Хеллоу, батя! Случилось что?
– Как учишься?
– Долго рассказывать. У вас всё в порядке?
Поговорили немного. У того тоже всё ничего. И чего взялся всем названивать?
Пришла с прогулки Кристинка.
– Батя, когда научишь меня на гитаре играть?
– На гитаре?
– Тебя что, стукнули чем? Или память с утра отшибло? Обещал ведь.
Кристинка скинула в прихожей кроссовки и юркнула в свою комнату.
– Научу… Научу…
Фёдор надел очки и подошёл к окну на кухне.
За окном на детской площадке копошились дети. Мужики, обступив одну из машин с открытым капотом, ковырялись в двигателе. Дворник-таджик Файзуллох выкладывал из качающихся металлических мусорниц содержимое в большой чёрный полиэтиленовый мешок. Марья Петровна, консьержка из соседнего подъезда, высаживала какую-то зелень из картонного ящичка в цветочную клумбу.
На подоконник прилетел голубь и стал выхаживать, поглядывая на Фёдора Ивановича поворотами своей головки с тёмным клювиком с белой шишечкой.
Фёдор открыл кухонный шкаф, достал пшено, всыпал в ладонь и, приоткрыв окно, просунул руку на улицу. Голубь подошёл. Стал клевать. Подлетел ещё один. И ещё…
– Опять кормишь?
Ангелина была тут как тут.
– Сколько раз я тебе говорила – не корми ты голубей на подоконнике. Загадят ведь! Какой же ты бестолковый!
Фёдор быстро высыпал пшено на улицу. Птицы разлетелись ещё до этого, когда услышали голос хозяйки.
– И что ты орёшь, Ангелина! Вечно ты недовольна!
– Ты что, спорить со мной будешь?
– Молчу! Молчу!
– Вот и допивай своё пиво. И спать ложись! Чего не поехали на дачу?! Всё твой футбол проклятый! Не успею. Не успею! И ведь не забьют ни одного гола!
Фёдор почесал затылок. Уселся на диван. Футбол по телевизору заканчивался. Правда, так никто никому и не забил. И стоило из-за этого оставаться в городе! Он выключил телевизор и налил пива в стакан. Залить горе. Но пить не стал.
Прошёл в свою комнату. Достал с книжной полки Библию. Открыл наугад и прочитал такие строки: «Было слово Господне ко мне: иди и возвести народу Моему злые дела их и сыновьям их – беззакония, которые они совершили против Меня, чтобы они возвестили сынам сынов своих, ибо грехи родителей их возросли в них: забывши Меня, они приносили жертвы богам чужим».
Фёдор остановился и призадумался. И к чему этот сон с войной? Что она мне в голову втемяшилась?
Назавтра должно было быть воскресенье. 22 июня. Таким вот летним утром Фёдоровы бабка с дедом узнали по радио, что началась Великая Отечественная война.
Он всю ночь ворочался с боку на бок. Думал. Не спалось.
А наутро откопал в зефирной коробке с документами военный билет и стал потихоньку собираться…
Выскочил младший. Стоял в коридоре, закручивая кулачками закрытые глаза.
– Батя, налей чаю!
Пока наливал чай, пока проводил сонного мелкого до кроватки, юркнула в туалет Кристинка.
– Доброе утро, бать! Ты куда? Я с тобой!
Быстро собралась. С гитарой под мышкой. Куда теперь ехать? Сели в машину.
И тут он вспомнил, что неделю назад нашёл в Интернете на страничке «Мемориала» в одном из списков безвозвратных потерь информацию о том, что в Смоленской области в братской могиле похоронена бабушкина сестра – без вести пропавшая Евдокия Ванюшкина, пятнадцатилетней девчонкой ушедшая воевать с фашистами и, как оказалось, погибшая от осколочного ранения в грудь. Туда и поедем. Найдём. Посидим у могилки. К вечеру управимся.
Ангелина, узнав из разговора с дочерью по мобильному, что они куда-то едут (свой мобильный он забыл дома), чертыхалась:
– И куда их чёрт понес! Нет бы съездил за продуктами. Ну не дурак? Дурак и есть! И эту с собой потащил. Гитаристка!
