— Айви, спасибо! — сказал мистер Дэниэлс. — Безусловно, блестящее исполнение. У тебя есть способности. И я предчувствую, — он улыбнулся, наставив на нее палец, — что ты всей душой полюбишь флейту.
Айви села, сияя. Щеки горели после игры. Вот бы Фернандо сейчас ее слышал! Он бы дал за этот концерт больше цента!
— Итак, если больше никто не желает высказаться по поводу Айви и губной гармоники — а я вижу, что желающих нет, — давайте поговорим о расписании репетиций. По понедельникам у нас будут занятия струнными инструментами, по вторникам — ударными, по средам — медными духовыми, а по четвергам — деревянными духовыми. Инструменты я вам выдам через неделю, когда закончатся каникулы. После одиннадцатого января мы начнем работать всерьез!
Айви слушала как зачарованная. Слова мистера Дэниэлса — «захватывающее приключение», «красота и свет», «безусловно блестящее», «начнем работать всерьез» — пробуждали в ней оптимизм.
— Ты сегодня правда здорово играла, — сказала Сьюзен, когда они у входа в школу ждали миссис Уорд.
Айви протерла губную гармошку подолом платья.
— Спасибо, что ты предупредила мистера Дэниэлса, что я буду приезжать из той, другой школы.
Сьюзен зашептала:
— Айви, прости! Я думала, ты знаешь, что у нас две школы. А ты, оказывается, не знала. Мне так стыдно! Моя мама тоже ужасно переживала после того, как поговорила с твоей. Она говорит, ей и в голову не пришло об этом специально сказать. Наверное, для вас всех это было очень неприятно.
— Я раньше никогда не училась отдельно. Никогда и нигде.
— У нас так принято, — сказала Сьюзен.
— Но у вас в школе учатся филиппинцы. И японцы учились, пока их не выслали. Почему мексиканцам нельзя?
— Не знаю. Так всегда было.
— Вспомогательную школу называют фермой старого Макдональда.
Сьюзен опустила глаза:
— Я знаю.
— Мой папа вчера ходил разговаривать с директорами обеих школ, но…
У Айви глаза защипало от слез.
— Угу, — сказала Сьюзен. — Каждый год кто-нибудь из мексиканцев пробует перевести своего ребенка в основную…
Она не договорила.
Айви догадалась, как должна была закончиться фраза: «Но никогда ничего не получается».
— Моя мама так расстроилась… Хотела даже вернуться во Фресно.
Сьюзен жалобно сморщилась:
— Вы же не уедете?
Айви посмотрела в ее испуганные глаза.
— Не уедем. Мы останемся и будем бороться. И я останусь в оркестре.
Сьюзен перевела дух:
— Я так рада!
— Я тоже, — сказала Айви.
— Завтра мы уезжаем на праздники к бабушке, — сказала Сьюзен. — Папа вернется сразу после Рождества, а мы с мамой пробудем там до Нового года. Встретимся у телеги на следующий день после того, как я вернусь? В то же время?
Она с надеждой скрестила пальцы.
У Сьюзен было все, кроме друзей. И она так отчаянно хотела дружить с Айви. Может, для других учеников основной школы имени Линкольна Айви ничего не значит, но она уж точно что-то значит для Сьюзен. Разве можно ей отказать?
Айви кивнула:
— Обещаю!
12
Без Фернандо Рождество было совсем не то. Фернандо всегда требовал, чтобы все обязательно выпили горячего шоколада, и поели печенья, и не ложились спать до полуночи, когда можно открыть подарки.
Айви сидела на диване между мамой и папой. Они соблюдали заведенную Фернандо традицию, но остро чувствовали, что его самого здесь нет.
Папа поднял вверх чашку с какао:
— Счастливого Рождества!
Мама и Айви тоже подняли свои чашки:
— Счастливого Рождества!
Мама поправила школьную фотографию Фернандо, сдвинув ее чуть-чуть влево. А потом снова вправо.
— И за тебя, Нандо, — сказала она. — Мы по тебе скучаем.
— Душой он с нами, — сказал папа. — И еще… У меня для вас сюрприз!
Он выхватил из-за спины два конверта.
— Письма? — ахнула Айви.
— Сегодня утром пришли, — сказал папа. — Я как раз был около дома, когда появился почтальон. Я их припрятал, чтобы вас удивить.
Айви взяла адресованное ей письмо. Мама прижала свое к груди. Даже в полутьме Айви видела, как блестят у мамы глаза.
Мама развернула письмо, поднесла поближе к лампе и стала читать вслух.
«Дорогие мама и папа!
Простите, что давно не писал. Во время усиленного курса нам не разрешали отправлять письма, только получать. Наверное, не хотят, чтобы наши радиосекреты случайно просочились наружу. Болтун — находка для шпиона. Это значит, если мы будем болтать обо всем подряд не задумываясь, ценные сведения могут попасть в руки врага. Вчера я получил папино письмо. Дом в округе Ориндж! Это нечто. Сразу видно, удачная сделка. Хорошо будет вернуться домой насовсем. Хочется где-то пустить корни. А теперь мои новости. Я получил удостоверение полевого радиста. Быстрей всех в нашем отряде разбираю и собираю радиопередатчик и могу добиться устойчивого приема, когда другие не могут. Меня прозвали „Марс“ Лопес. Друзья шутят, что я, если захочу, могу отправить радиосообщение на другую планету».
Папа засмеялся.
— Марс Лопес! Ему подходит!
«Другая новость — я наконец-то получил назначение. Скоро меня отправят с военным самолетом».
— Куда отправят? — спросила Айви.
— Ему не разрешается об этом говорить, — сказал папа. — Читай дальше, Лус!
«Знаете такие толстобрюхие самолеты? Вот на таком я полечу. Точную дату не знаю, но это будет в течение ближайших недель. У нас тут говорят, что война не продлится долго. Даже офицеры так считают».
Мама подняла взгляд от письма.
— Даже офицеры считают, что война скоро кончится!
Папа улыбнулся и сжал ей руку. Мама продолжила читать:
«Каждую неделю нам показывают кинохронику. Мы видим, как все американцы вносят свой вклад ради победы, кто больше, кто меньше. Я тоже делаю, что могу, и горжусь этим.
С любовью, ваш сын
Фернандо».
— Если война скоро кончится, то на следующее Рождество он будет с нами! — сказала мама.
Папа прочистил горло:
— Да. Я предсказываю, что следующий Новый год будет еще лучше. Через две недели сын мистера Ямамото приедет подписать бумаги. Я пойду на собрание родителей — посмотрим, что можно сделать насчет школы. Когда война закончится, у нас будет… — Папин голос сорвался. — Наш собственный дом! Фернандо будет куда возвращаться. Да, следующий год многое обещает.
