— Завтра с самого утра позвоню и договорюсь о встрече! — сказал папа. — А ты пока побудешь дома.
Тихий голосок в голове шепнул: «Оркестр».
Айви перепугалась.
— Папа, в четверг собрание оркестра! Можно я пойду? Пожалуйста!
— Айви, речь идет о твоем образовании, а не о никому не нужных дополнительных занятиях!
Айви вскинула голову:
— Они нужные мне! Музыка для меня много значит. И Фернандо говорил, чтобы я ее не бросала. Он сказал, что музыка приносит радость в наш дом.
Наверное, мама поняла, в каком Айви отчаянии.
Она сказала папе:
— Виктор, не нарывайся на неприятности. Ради Айви.
— Я не нарываюсь! — отрезал папа. — Я всё решу!
* * *
В среду вечером, вернувшись домой, папа сразу прошел в гостиную и рухнул в кресло.
Айви и мама сели напротив него на диван.
— Пап, что случилось? — спросила Айви.
Папа только головой покачал.
— Виктор? — настойчиво спросила мама.
Он кашлянул:
— Оба директора говорят одно и то же. Что такова местная политика. Они согласились, что смысла в ней нет, но у них связаны руки. Прости, Айви.
Айви никогда не видела его таким несчастным. Он, видно, думал, что подвел ее.
— Пап, да все нормально!
— Нет, не нормально. И если ничего не изменится, то так и останется ненормально!
Он растерянно посмотрел на маму.
— Директор мне сказал, что мексиканские дети учатся отдельно из-за языковых трудностей и проблем со здоровьем.
— Проблем со здоровьем? — переспросила мама.
— Какие еще проблемы? Я ничем не болею! — сказала Айви.
Папа нахмурился:
— Директор основной школы, глядя мне в глаза, заявил, что большинство мексиканских детей нечистоплотны и никогда не моются. У них, дескать, вши, и они разносят болезни.
— Не моются? Глупость какая! — сказала мама. — А детские болезни у всех одни и те же.
Папин голос зазвенел от бессильного гнева:
— Лус, с этими людьми бесполезно спорить. Я ему сказал, что Айви отлично говорит по-английски и опережает одноклассников по всем предметам. А он в ответ — пусть даже это и правда, но он не может перевести ее в основную школу, потому что получится несправедливо по отношению к другим мексиканским детям. Еще он сказал, что по закону я не имею права не пускать ее в школу, если только она не больна. По закону!
— А директор вспомогательной школы что сказал? — спросила Айви.
Папа вздохнул:
— Он согласен, что ты не должна половину учебного дня помогать учительнице третьего класса. После каникул сдашь экзамен в шестой класс. Еще он сказал, что родители в разных частях округа Ориндж хотят объединиться и нанять адвоката. Скоро будет собрание.
— Виктор, может быть, здесь все-таки не такое уж хорошее место? Может, нам вернуться во Фресно? Тебя примут обратно на работу?
Айви изумленно уставилась на маму. Она готова от всего отказаться ради Айви?!
— Мама, здесь же дом, и сад, и стиральная машина!
— Айви, а какой ценой? Ты даже не можешь ходить в нормальную школу. Папа всегда говорит, что образование важнее всего.
Папа встал и заходил по комнате.
— Это вариант. Я уверен, что меня возьмут обратно.
Он стал смотреть в окно на апельсиновые деревья, но при этом качал головой, как будто ему не хотелось со всем этим расставаться.
Если они уедут, он так и не исполнит свою мечту. Не использует шанс, который бывает раз в жизни. Айви, конечно, скучала по мисс Дельгадо и Арасели, но в глубине души она понимала, что вернуться во Фресно — это шаг назад. Правильно сказал папа Арасели — из Ла-Колонии все рано или поздно уезжают, если хотят чего-нибудь добиться в жизни. К тому же Фернандо на нее рассчитывает.
Пока папа не принял решения, Айви выпалила:
— Я думаю, лучше остаться. Я и во вспомогательной школе учиться смогу. Учительница у нас добрая. И я… Я могу попросить, чтобы мне разрешили проходить учебник вперед, или переведусь в шестой класс, как ты говорил. И потом я уже написала Фернандо про наш новый дом. Я могу жить в двух мирах. Утром буду ходить во вспомогательную школу, а после уроков — в основную.
Папа посмотрел на Айви, как будто впервые ее увидел. Потом чуть заметно улыбнулся и кивнул:
— Согласен с тобой, Айви. Разумнее остаться здесь, где для всех нас намного больше возможностей, и бороться за правду! Обещаю, так я и сделаю. Пойду на собрание и посмотрим, сможем ли мы добиться перемен.
— На перемены требуется время, — сказала мама, тронув Айви за локоть.
— Да, — ответил папа. — На это потребуется время. В один миг школьное управление не переменит свою позицию.
Айви понимала, о чем они говорят. Возможно, за время ее учебы перемены так и не наступят, и ближайшие два года ей придется посещать вспомогательную школу, хоть это и несправедливо. Она вспомнила семью Ямамото — им вообще пришлось уехать из родного дома. С ними поступили в десять… нет, в сто раз хуже.
— Я понимаю. А можно мне завтра пойти на собрание оркестра? Пожалуйста!
Папа тяжело вздохнул:
— Иди, если это для тебя так важно.
Айви бросилась ему на шею:
— Очень важно, пап! Вот увидишь!
Вечером, лежа в кровати и глядя в темноту, Айви начала сомневаться в своем решении. Неприятно было чувствовать, что ты как будто хуже других. Ей хотелось что-то значить. Даже если она поступит в оркестр основной школы имени Линкольна, все равно она там не будет своей, как Сьюзен и другие.
Айви вдруг почувствовала себя грязной, хоть и приняла перед сном ванну. И как будто заразной, хотя и знала, что она не больна. У нее никогда не было вшей, но сейчас она потрогала свои волосы и ей вдруг почудилось, что по голове ползают крохотные насекомые и впиваются в кожу.
Горячие слезы потекли по щекам. Айви выбралась из кровати, взяла куртку Фернандо и закуталась в нее. Впервые она легла в постель в этой куртке.
Как она может починить свою семью, когда сама немножечко сломалась?
11
В четверг утром Айви вошла в автобус и увидела, что Сьюзен положила руку на соседнее сиденье, чтобы его никто не занял.
Айви села рядом с ней.
— Ты не заболела? Два дня пропустила!
— Я не очень хорошо себя чувствовала, — ответила Айви и ведь не соврала.
— Сегодня собрание оркестра. Моя мама поговорила с твоей насчет того, чтобы подвезти тебя потом до дома.
