— Тебе какое время назначили? Чем позже, тем лучше, тогда тебя хорошо запомнят.
— Не-а, позже — хуже. Сильнее успеешь перетрусить.
— Меня мама заставила надеть воскресную рубашку и галстук бабочкой, чтобы произвести хорошее впечатление.
— Ты, главное, сыграй хорошо.
Майк проглядел листок, который сунули ему в руки. Ему предстояло выступать последним.
Дама с лентой хлопнула в ладоши, чтобы привлечь внимание.
— Начинаем! Ждете, пока вас вызовут, и проходите в соседнюю комнату. Там сидят судьи. Играете вначале обязательное произведение, затем по выбору. Выходите с другой стороны. Родные будут вас ждать в главном вестибюле. Судьи вынесут решение в понедельник. Победителям сообщат по почте на следующей неделе, а в субботу результаты объявят в журнале «Инквайрер».
Она заглянула в бумаги.
— Еще одно. Концерт состоится завтра вечером. Если у вас есть старые губные гармошки и вы не против пожертвовать их на благотворительность, приносите их с собой.
Майк нашел стул, сел и погладил нагрудный карман, где лежала гармоника. Она казалась ему старым другом. Благодаря ей он смог спасти Фрэнки и даже сам хоть ненадолго сблизился с тетей Юни. Все это сделал маленький музыкальный инструмент. Каким чудом Майк и гармоника нашли друг друга? Может, прав был мистер Уилкинсон — гармоника сама его выбрала?
Дверь в приемную открылась. Еще одна добровольная помощница улыбнулась участникам конкурса и объявила первую фамилию.
Все разговоры сразу стихли. Мальчик встал, перешагнул порог, и дверь за ним закрылась.
Мальчишки снова стали переговариваться.
— Что это за благотворительность?
— Собирают старые губные гармошки, чинят и отправляют по почте в Калифорнию, детям бедняков.
— Хокси постоянно что-нибудь такое делает. Он добряк, его разжалобить ничего не стоит.
— Сироток жалеет. В оркестре их полно. Если у тебя нет мамы с папой — считай, дорога в оркестр открыта. А у меня оба родителя живы, вот невезение.
— Не говори так! — выкрикнул Майк и сам себе удивился.
Потом прибавил тише:
— Твое счастье, что у тебя есть семья.
Одного за другим финалистов вызывали в приемную, а Майк все ждал.
Он уже думал, что ему станет плохо, когда наконец объявили его фамилию.
22
Майк вошел в комнату с деревянными панелями по стенам — она напомнила ему библиотеку тети Юни.
За длинным столом сидели семеро судей. Перед каждым лежали карандаш и бумага. Добровольная помощница представила их: директор городского оркестра, директор общественного хора, музыкальный критик журнала «Филадельфия Инквайрер», владелец местного театра, мэр Филадельфии и Альберт Н. Хокси.
Хокси был одет в униформу оркестра. Плотный, щекастый, с зачесанными назад волнистыми волосами, он выглядел образцовым добрым начальником.
— Ты — Майкл Фланнери?
— Да, сэр.
— Ну что ж, сынок, послушаем, что ты умеешь. Удачи! Можешь начинать.
Майк поднес к губам гармонику и заиграл обязательное произведение. Играл, как учила тетя Юни — без всякой импровизации и как можно правильнее технически. Закончив, сделал короткую паузу, обвел взглядом судей и начал «Прекрасную Америку».
Первый куплет сыграл медленно и нежно, будто колыбельную. Второй — в стиле блюза, с трелями, переливами и ритмическими украшениями. Майку было нетрудно раскрыть в музыке свои жизненные испытания. Закрыв глаза, он вернулся в прошлое: снова впервые оказывался на Амариллис-драйв, ехал в телеге с Мышонком, валялся на койке в общей приютской спальне, разглядывая трещины в краске на потолке, стоял у бабушкиного окна, дожидаясь новостей из больницы, и слушал, как мама поет им с Фрэнки.
Третий куплет он сыграл, как они раньше играли с Фрэнки — сперва словно буря поднимается, а когда доходит до «всеобщею судьбой» — все медленнее, тише, спокойнее, как можно проще и прозрачней.
Наконец он опустил руку с гармоникой и посмотрел на судей. А они смотрели на него во все глаза. Майк смущенно переступил с ноги на ногу. Он что, плохо сыграл? Кто-то из судей прокашлялся. Потом все они застрочили в своих листках.
Мистер Хокси обошел вокруг стола и потряс Майку руку:
— Спасибо, Майкл! Впечатляющее исполнение. Когда будешь уходить, не забудь взять билеты на завтрашний концерт. Письмо с результатами ты получишь на следующей неделе. Удачи тебе! Ты очень многообещающий кандидат.
Майк покраснел, на этот раз от гордости:
— Спасибо, сэр!
Дома мистер и миссис Поттер ждали их на кухне с тортом.
— Надо отпраздновать, — сказала тетя Юни.
— Мы же еще не знаем, приняли Майка или нет, — сказал Фрэнки.
— Когда я была маленькой, — сказала тетя Юни, — мой папа обязательно устраивал угощение после каждого важного прослушивания, и непременно до объявления результатов. Он говорил, что торт дается прежде всего за старание.
Мистер Говард улыбнулся:
— Ну, если за старание, тогда ты, Юни, тоже заслужила торт.
Она улыбнулась ему в ответ.
Мистер Говард потер руки:
— Ну, мальчики, сейчас будет объеденье! Миссис Поттер печет потрясающий шоколадный торт!
— Это точно, — сказал мистер Поттер.
Миссис Поттер поставила перед Фрэнки тарелочку с большим куском торта.
— Ух ты! — восхитился он. — А что получит Майк, если поступит в оркестр?
Майк выпалил:
— Получу право снова начать упражняться. Правильно, тетечка?
Фрэнки захихикал:
— Тетечка?!
Все засмеялись.
Майк почувствовал, как горят щеки. Слова само собой выскочило. Она не обиделась? Он осторожно покосился на нее, а она улыбнулась и кивнула, как будто все идет как надо.
Примут его в оркестр или нет, скоро он должен со всеми с ними расстаться. Майк откусил побольше торта, чтобы ни о чем другом не думать.
Он обвел взглядом кухню, задерживаясь на каждом. Вот мистер Говард протянул руку и смахнул крошки от торта с рукава тети Юни. А она вытерла салфеткой измазанную в шоколадной глазури щеку Фрэнки. Фрэнки посмотрел на Майка и улыбнулся, показывая коричневые от шоколада зубы.
Мистер и миссис Поттер посмеивались, глядя на Фрэнки.
Майк старался все это запомнить: смех, веселье, запах шоколадного торта, который испекли в награду за старание.
Он закрыл глаза, желая сохранить в памяти эту минуту, чтобы всегда помнить — она была в его жизни.
23
В воскресенье, наряжаясь перед концертом, Фрэнки засыпал Майка вопросами.
