Утренний свет лился в огромные окна. В воздухе плясали крошечные пылинки. По углам стояли пальмы в кадках, а посередине комнаты — великолепный концертный рояль. Майк в жизни не видел такого потрясающего музыкального инструмента.
В нем было, наверное, футов девять
[16] от клавиатуры до другого конца. Однажды бабушка взяла Майка с собой в магазин — покупать ноты, и там был кабинетный рояль. Хозяин магазина разрешил Майку сыграть. Звуки так и выпрыгивали изнутри инструмента и разлетались по всей комнате. Какая же мощь должна скрываться в этом большом рояле?
Майк провел рукой по блестящему черному боку. Поднял крышку и укрепил на подпорке. Надолго замер, любуясь хитроумными внутренностями рояля: струнами разной толщины для басовых и высоких нот, колками для настройки, декой и молоточками. Потом сел на скамеечку перед клавиатурой, стиснул кулаки, снова разжал и пошевелил пальцами. Мистер Говард ведь говорил, что на рояле нужно играть? Их с Фрэнки потому и выбрали, что они были лучшими музыкантами в приюте? Может, миссис Стербридж приятно будет услышать музыку. Вдруг это одно из тех самых «если бы да кабы»?
На пюпитре стояли ноты. Майк полистал их и нашел Ноктюрн № 20 Шопена. Задержал руки на весу, чувствуя, как их будто магнитом притягивает к клавишам.
Он сыграл вступительные аккорды. Насыщенное звучание наполнило всю комнату. Ни у одного инструмента, на котором ему приходилось играть, не было такого звука. Высокие ноты казались ярче и веселее, чем у других, низкие — мрачнее, более зловещими.
Майк несколько раз начинал играть и сбивался. Поначалу выходило неуверенно, скованно. Потом он целиком погрузился в музыку. Вспомнил, как бабушка учила его играть этот ноктюрн. Майку тогда было девять. Закончив первый пассаж, он словно наяву услышал ее голос: «Еще раз! Только сперва я открою окошко, пусть соседи слышат, как ты играешь».
Майк целиком отдался печальной мелодии. Намек на марш, тончайший мелодический узор и наконец финал, все медленнее, медленнее… До последней щемящей ноты. Ему казалось, бабушка сидит рядом, и мама тихонько напевает…
В себя его привел странный звук — не то вскрик, не то вздох. Майк поднял глаза.
В дверях, держась за сердце, стояла миссис Стербридж и смотрела так, словно увидела привидение.
Не успел Майк сказать и слова, в комнату вбежала миссис Поттер:
— Простите, хозяйка! Я не слышала, как он спустился!
Она схватила Майка за руку повыше локтя и потащила на кухню. Там усадила его за стол.
— Твоя музыка прямо за душу берет, но хоть и больно мне такое говорить — не подходи больше к роялю. Никогда к нему не прикасайся! — Ее глаза были полны сожаления. — Жаль, конечно. Такой чудесный инструмент пропадает! А как вспомнишь, целыми днями в доме музыка звучала…
— Я не понимаю, — сказал Майк. — Мистер Говард говорил…
Миссис Поттер махнула рукой.
— У нас тут много всякого непонятного. Ты привыкнешь. Так, иди-ка разбуди брата и приходите оба на кухню завтракать. Скоро придет мистер Говард, повезет вас в город — покупать одежду.
— А она с нами поедет?
Майк мог бы тогда извиниться за рояль и объяснить, что раньше они с Фрэнки были куда чище и приятнее на вид.
Миссис Поттер покачала головой:
— У нее свои планы. До обеда ее нельзя беспокоить. И к тому же она пока еще не расположена с вами, мальчишками, общаться. Иди уж…
Майк пошел наверх, за Фрэнки. Если она не хочет с ними общаться, зачем тогда усыновила?
И сколько здесь еще непонятного?
11
Майк, держа за руку Фрэнки, старался не отставать от мистера Говарда. Тот быстрым шагом шел по Амариллис-драйв, насвистывая на ходу.
Он показал братьям свой дом на углу улицы. По сторонам от входа росли два громадных вяза, почти касаясь ветками друг друга.
— Дом той же эпохи, что у миссис Стербридж, и в том же стиле, но внутри я все переделал заново. — Он вытащил из кармана часы. — Прибавьте шагу, мальчики! Если пройти напрямик через парк, мы еще можем поймать следующий трамвай.
Майк еле поспевал за ним. Через два квартала мистер Говард указал на площадь, где был разбит парк с беседкой посередине. Они бегом пробежали на другую сторону, к бульвару, и как раз успели вскочить в подошедший трамвай.
Через несколько остановок старинные особняки сменились более скромными современными домиками. Дома становились все выше, и, наконец, мистер Говард с мальчишками сошли в самой гуще и суете делового центра Филадельфии.
Здесь Майк почувствовал себя намного уютнее, хотя в узкие улочки не попадал прохладный ветер и потому здесь было жарко и влажно. Район был похож на тот, где жила бабушка: крылечки, выходящие прямо на тротуар, девочки прыгают через скакалку, мальчишки играют в мяч, сигналят легковушки и грузовики. Майк запрокинул голову, ища глазами окно с написанным от руки объявлением об уроках игры на фортепьяно, хоть и знал, что сейчас они совсем не в родных краях.
Когда мистер Говард провел их через вращающиеся двери универмага «Хайлендер», уличный шум как будто отрезало. В универмаге все было отполировано и начищено до блеска: стеклянные витрины, товары на полках, лица продавцов. Даже воздух пах дорого. Посетители были такие нарядные, словно все надели воскресную одежду. Майк провел руками по своему костюму. Он чувствовал себя замухрышкой.
— Мальчики, поднимайтесь на третий этаж, в отдел для юных джентльменов! — сказал мистер Говард. — Я вас там встречу, но сперва мне нужно зайти к администратору по поводу кредита миссис Стербридж.
Майк и Фрэнки медленно шли мимо витрин с перчатками и шарфами, зонтиками, бумажниками, шляпами и парфюмерией. Фрэнки остановился разинув рот перед витриной со стеклянными статуэтками. К ним немедленно подскочила продавщица и сурово нахмурилась.
Майк потянул Фрэнки к лифту.
— Третий этаж, — сказал он лифтеру.
Лифтер посмотрел на них свысока и хмыкнул. Потом провел рукой по лацканам синего форменного пиджака, словно стряхивая соринку.
— Мальчики, в нашем заведении нельзя носиться сломя голову.
— Мы не носились, — сказал Фрэнки.
— Намерены что-нибудь купить? — осведомился лифтер.
— Да, сэр, — ответил Майк. — В отделе для юных джентльменов.
Лифтер смерил их взглядом, затем помахал рукой продавцу. Тот подошел, и они принялись шептаться.
До Майка доносились обрывки фраз.
«Денег нет… Ясно, что у них на уме… Малолетние воришки».
Майк почувствовал, как горят щеки. Он знал, что лицо у него стало красным.
Продавец махнул еще нескольким коллегам и крепко ухватил Фрэнки за руку.
