Несколько человек смотрели на него через скрытую камеру. Они специально пригласили его и специально опоздали со встречей, чтобы проверить его реакцию.
– Кремень. Настоящий кремень, – сказала Меган.
– Он начинал в спецназе, что ты хотела.
– Но если он хочет стать политиком, он должен уметь проявлять эмоции.
– Так мы его и научим.
– Не уверена, что этому можно научиться. Он прямой как штык.
– Можно научиться имитировать.
Меган посмотрела на своего шефа, который начинал в команде Рейгана.
– Джо, а ты хочешь, чтобы в нашей стране был такой президент? Который имитирует эмоции. А?
– Вице-президент.
– Я не дура.
– Нет, дура. Была бы умной, молчала бы.
Меган посмотрела на экран.
– О’кей. Пойду к нему.
Она специально оделась несколько фривольно для этой встречи. Чтобы посмотреть на реакцию.
Не было никакой.
– Мэм? – Он поднялся.
– Сэр.
Он улыбнулся. Неизвестно, насколько искренне.
– Я уже не военный.
– Для меня вы всегда будете генералом.
Он пристально посмотрел на нее, – и Меган поняла, что он не так прост и прям, как это может показаться.
– Кто?
– Сэр?
– Кто у вас там был? Сын? Муж? Жених?
Меган почувствовала, что теряет нить разговора.
– Как вы поняли?
– Увы, это несложно.
– Муж.
– Он вернулся?
– Да, – Меган зло усмехнулась, – пьет пиво и лежит на диване. Он решил, что отдал все долги, включая супружеский.
– Скажите ему, что я хочу его видеть, – сказал генерал.
– Да, но…
– Солдат должен всегда оставаться солдатом. Он сломался, но, думаю, мне под силу будет это исправить.
– Да, – растерянно сказала Меган, – хорошо.
– И что вы думаете обо мне? – спросил генерал. – Что я китайский болванчик, который даже неспособен возмутиться тем, что к нему опаздывают на назначенную встречу?
Меган снова почувствовала, как она проваливается. Беспомощно улыбнулась.
– Ого.
– Нас тренировали. Мы должны были действовать в глубоком тылу противника, выдавать себя за русских или кого там надо. Наша способность выжить и выполнить задание зависела не от огневой мощи. А от того, насколько успешно нам удастся действовать, не привлекая внимания местных. Потому нам давали психологии, не меньше чем общеармейских дисциплин. Как не привлекать внимание… или, наоборот, как привлечь.
– Я… поняла.
– Так с чего мы начнем?
Меган собралась.
– Начнем, пожалуй, вот с чего. С обращения к нации. Вы должны будете обратиться ко всем, но каждый должен думать, что вы говорите с ним лично и ни с кем другим. Это сложно, но это политика.
– Я понимаю.
– Тогда начнем. Представьте себе, что у меня камера. Скажите, глядя на меня: «Мои дорогие американцы».
– Можно, да?
– Конечно.
Генерал улыбнулся:
– Мои дорогие американцы, я рад вас приветствовать.
И Меган поняла, что скорее всего у него все получится.
США, штат Нью-Йорк
Кирьяс-Джоэль
12–13 августа 2019 года
Остаток дня я просто слонялся по Нью-Йорку как турист, заговаривал с девушками, спрашивал, который час, хотя прекрасно это знал. Моя задача была, если я еще под слежкой, каким-то образом «забить каналы», то есть заставить спецслужбы отрабатывать большое количество ложных следов.
Вечером, когда стемнело, я оказался в месте, которое было застроено чем-то наподобие гаражей. Но это были не гаражи.
Одна из «фишек» США, кстати, очень удобная – тут сдают на длительный срок помещения для хранения вещей. Они бывают разные по размеру, самые большие – по размерам гаража. Но это позволяет за сравнительно скромную плату иметь место для длительного хранения вещей и не засирать квартиру, простите, как это делается в России. У нас обычно квартира – это и склад, а самое ненужное берут на дачу.
Мое хранилище было расположено на территории, которая охранялась автоматически – забор, камеры. Я прокатил карточкой доступа – и дверь открылась.
Мое хранилище было такое же, как и у всех, вместо массивных стальных дверей здесь поднимающиеся жалюзи, как в гараже. Заполнено оно было примерно на одну треть. Я зашел в него, опустил дверь, включил фонарик. Все было на месте. По памяти достав спальник, я расстелил его прямо на бетонном полу: тут и буду спать. Кажется, правила запрещают проживание в этих хранилищах, но, думаю, за одну ночь ничего не будет. В крайнем случае, пусть меня оштрафуют, что ли…
Утром я первым делом пошел покупать себе машину.
В США машина – это неотъемлемая часть жизни человека, эта страна просто не приспособлена для жизни без машины – хотя в последнее время все больше людей в крупных городах от владения машиной отказываются, переходя на европейский манер, на велосипед, Сегвей или каршеринговую схему. Последнее – это когда ты вносишь какие-то взносы на счет специальной фирмы и в обмен имеешь право столько-то часов в месяц пользоваться любой машиной этой фирмы. Довольно удобно, когда машина нужна, она у тебя есть, и в то же самое время голова не болит за парковку, ремонт, обслуживание и прочие подобные вещи. Новое поколение – его тут «миллениалами» называют – вообще предпочитает не иметь никакой собственности, а только арендовать что нужно и когда нужно, чтобы собственность не затягивала и не препятствовала перемещению по стране и по миру.
Купить машину здесь проще простого, даже туристу иногда проще купить машину, чем арендовать ее. Просто заплатил деньги и поехал – не надо ехать в ГАИ, или что там сейчас в России, выстаивать очередь… удобно, короче. Очень удобно.
До нужного места я добрался, сменив пару автобусов – на всякий случай. Здесь хоть и подороже, но тут не кинут. Именно владелец этого места навел меня на аукцион, где продаются подержанные конфискованные тачки.
Место это было почти типичным автосалоном в США – гравийная площадка и машины на ней. Почти потому, что тут еще и ремонтировали – вон, стоит ангар. Там много чего могут сделать с машиной интересного.
Вон и машина владельца стоит, он увлеченный своим делом человек, оттого мы и спелись. Лучше не иметь дело с человеком, который не любит свою работу. По себе знаю.
Поль Вертер начинал в гараже ФБР, следил за их машинами – вот почему он так много знает об аукционах, где продают конфискат. Потом кого-то осенила гениальная идея, что ФБР должно гоняться за преступниками и ничего более, а машинами должен заниматься тот, кто специализируется на транспорте. В итоге Поля уволили, он открыл свое дело, а ФБР теперь платило примерно вдвое больше за свои машины, потому что фирма, которая этим теперь занималась, постоянно повышала цены. Зато теперь ФБР с гордостью заявляло, что оно вносит существенный вклад в экономику города – хотя я убей не пойму, как можно вносить вклад в экономику, расточительно расходуя деньги налогоплательщиков. Но сейчас время такого вот безумия, когда расточительство стало вкладом в экономику, так что ничему удивляться не стоит. Я и не удивляюсь…
