Разумеется, такое суровое суждение очень отличается от того, что думает Екатерина о себе и о своей деятельности. Оглядываясь назад, она видит только цепочку успехов. К сорока шести годам, вопреки враждебно-насмешливой Европе, она присоединила часть Польши и посадила преданного ей короля на трон в этой несчастной искромсанной стране; она победила Турцию, отодвинула на юг границы России и открыла своему флоту новые морские пути; противодействовала французской дипломатии; разгромила бунт Пугачева; покорила философов миражом своих великих мыслей; устранила угрозу трону со стороны призрака в виде Ивана VI…
Теперь главная забота – собственный ее сын. Женитьба Павла явно не удалась. «Цесаревна во всем любит крайности, – пишет Екатерина Гримму. – Не слушает никого, и я не вижу в ней ни соблазнительности, ни ума, ни душевности». Или еще: «Все у этой дамы доведено до крайности! Все бы ей вертеться!» К тому же эта дура с претензиями, не желающая учить русский язык, – интриганка. Она ждет не дождется, когда муж ее взойдет на трон. Во дворце по рукам ходит список заговорщиков. Узнав об этом, Екатерина вызывает к себе великого князя и его жену и в их присутствии бросает в огонь компрометирующую их бумагу. Оба конспиратора понимают, какой урок им преподали, и уходят, понурив голову.
Наталья так рвется к власти потому, что, как женщина, глубоко разочарована в интимной жизни. Выходя за некрасивого царевича-зубоскала, ограниченного и коварного, она переоценила свою способность жить по принципу «стерпится – слюбится». К счастью, рядом с этой парой все время находится очаровательный Андрей Разумовский, лучший друг Павла. Наталья скоро влюбляется в него и оказывается в его объятиях. Любовники взяли за привычку подмешивать мужу чуточку опиума, чтобы после ужина их трио «свелось бы к простому дуэту», по выражению графа д'Алонвиля. Двор знает о неверности великой княгини. Императрица намерена удалить от двора Андрея Разумовского. Но ничего не подозревающий Павел возражает, заявляя, что не потерпит, чтобы удаляли человека, для него самого дорогого после жены. Екатерина могла бы раскрыть ему глаза на измену жены. Ее удерживает одно: Наталья беременна. От Павла или от Андрея? Это не важно. В ее чреве – долгожданный наследник. Значит, она неприкосновенна, как была неприкосновенна Екатерина для Елизаветы во время «официальной» беременности. Павел без ума от гордости, что скоро у него будет сын. Екатерина поддерживает в нем эту иллюзию.
Когда у Натальи начались схватки, царица повязывает себе поверх платья большой передник и помогает акушерке в ее работе. Роды трудные, роженица три дня криком кричит от боли. На помощь позвали докторов. «У меня спина болит не меньше, чем у роженицы, – пишет Екатерина в записке Потемкину. – Это, наверно, от пережитой тревоги». Наконец ребенок выходит из чрева матери. Это посиневший и безмолвный комок мяса. Мальчик родился мертвым. Делать операцию не захотели. Спасти Наталью не смогли. Началась гангрена, помещение наполнилось зловонием. Немного спустя, около шести часов вечера, потерявшая все силы молодая женщина испустила дух. Екатерина убита горем, но сохраняет хладнокровие. Обезумевший от горя Павел крушит все в своей комнате, пытается выброситься из окна. Она его уговаривает, но он не желает ничего слушать. Хоронить жену не дает. Требует, чтобы она оставалась рядом с ним. Она жива. Врачи солгали! Екатерина пишет мадам де Бьельке: «Спасти цесаревну было свыше человеческих возможностей… Она была обречена… После смерти, по вскрытии трупа выяснилось, что для выхода плода было отверстие в четыре пальца, а плечи ребенка были шириной в восемь пальцев». Совсем другого мнения кавалер де Корберон. Хирург Моро, с которым он беседовал за обедом, сказал ему, что он считает придворных врачей ослами. Цесаревна вполне могла выжить. Поистине, можно удивляться, как плохо обращались с ней. Народ возмущен, люди плачут, озлобляются. Вчера и сегодня в лавках только и слышно: «Молоденькие умирают, а старые бабы не умирают».
Разумеется, Екатерина очень огорчена этой смертью, но с холодной ясностью ума и жестоким прагматизмом заканчивает письмо госпоже де Бьельке такими словами: «Так вот, поскольку доказано, что она (Наталья) не могла рожать, можно больше об этом не думать». И ей мало такого надгробного слова. Как всегда перед лицом катастрофы, Екатерина обдумывает свой ответный ход судьбе. Она терпеть не может уныния и покорности, разрушающих волю человека. Жить – значит смотреть вперед, а не назад, в прошлое. Главное теперь – найти замену покойнице. В день, когда умерла цесаревна, Екатерина посылает Потемкину записку, наспех нацарапанную карандашом, где излагает свои намерения. Это – план из шести пунктов, цель – новая женитьба великого князя. Его пошлют в Берлин, где для него подыщут другую немецкую принцессу. Девушку заставят принять православную веру, обручение совершат в Санкт-Петербурге. «Об этом – молчок, пока все не подготовим и не начнем». Еще не обмыли труп Натальи, а царица уже перебирает в уме возможных кандидаток; наиболее подходящей ей кажется София Доротея Вюртембергская. Но надо, чтобы она понравилась этому болвану Павлу! А он все рыдает, воем воет, проклинает всех вокруг. Как это часто бывает у людей слабохарактерных, несчастье усиливает его ненависть к матери. Он считает, что она виновата во всем. Видя такое безумство, Екатерина решает пойти на крайние меры. Она взламывает секретер Натальи и, как и ожидала, находит там любовную переписку с Андреем Разумовским. Милосердие должно было бы заставить ее сжечь эти письма и оставить сына в неведении. Но в ней всего сильнее были соображения интересов государства, а также желание отрезвить безумца спасительным ударом. С сухой расчетливостью и решительностью сует она под нос несчастному доказательства его невезения. Он читает, недоумевает, рычит от страдания, от стыда и гнева, а когда нервы сдают, соглашается покориться всем решениям матери. Екатерина торжествует. Гримм шлет ей патетическое выражение соболезнования, а она ему отвечает резко: «Я не стала терять времени. Тут же начала ковать железо, чтобы возместить потерю, и тем самым сумела смягчить глубокую скорбь, нас сразившую… Потом сыну сказала: „Мертвых не воскресишь, надо думать о живых!.. Если считаешь себя счастливым и вдруг теряешь эту веру, надо ли отчаиваться, что другой не найдешь? Давай лучше искать другую“. – „Но кого?“ – „Есть одна у меня на примете“. – „Как, уже?“ – „Да-да, да еще какая: жемчужина!“ И вот уже любопытство заговорило. „Кто она?.. Брюнетка, блондинка, маленькая, высокая?“ – „Добрая, красивая, очаровательная, жемчужина, жемчужина…“ И вот зажатые сердца начинают оттаивать».
Андрея Разумовского отсылают в Ревель. Цесаревну хоронят с плачем и песнопениями. Великий князь носит траур с видом отупения и почти безразличия. Двор переезжает в Царское Село. И тут, под влиянием очарования пикников и прогулок по полям, Екатерина и принц Генрих Прусский, находящийся с дипломатической миссией при русском дворе, изучают возможность встречи в Берлине молодого вдовца и юной Софии Доротеи Вюртембергской. Пишут письмо Фридриху II, царствующему над трепещущими от нетерпения принцессами на выданье. Он с радостью соглашается участвовать в кампании по укреплению уз, соединяющих две державы. Загадочные послания летят из Берлина в Штутгарт и в Санкт-Петербург. Лихорадочно готовятся к поездке цесаревича. Выезжает он из Царского Села при полном параде и со свитой, соответствующей его рангу. Его сопровождает принц Генрих.
