— Вот именно, — сказал Добрыня. — Святополк не самоубийца, он и так боится прогневать тебя.
Владимир остановил его.
— В Киев Святополка я все равно не пущу. Нечего ему делать в Киеве. Но мы сделаем так: Святополк останется в Вышгороде, но я прикажу ему взять Киев под свою защиту.
Добрыня прикинул и согласился:
— А что? Правильное решение. Пусть отбивает набеги в стороне от Киева.
Владимир отпил глоток взвару и распорядился:
— Вот что, Добрыня, отправь сегодня же гонца к Святополку, пусть завтра приедет ко мне. Я ему прикажу охранять Киев.
— В лагерь? — спросил Добрыня.
Владимир недовольно поморщился:
— Нечего ему в моем лагере делать. Видя, что происходит в лагере, он или Свенельд сможет догадаться о моих планах, а их знать им ни к чему. Пусть приедет во дворец в Киеве.
На этом разговор окончился. Владимир отодвинул от себя кубок с взваром и вышел из шатра. Вслед за ним вышел Добрыня.
На площадке перед шатром уже стояли воеводы. Увидев князя, они начали докладывать о готовности к смотру. Выслушав воевод, Владимир подал знак и к нему подвели коня. Чувствуя после завтрака тяжесть в теле, он с помощью отроков вскарабкался в седло. Добрыня и другие воеводы также сели на коней.
Владимир обратился к Добрыне:
— Ну что же, показывай войско.
Осмотр войска продолжался почти до обеда. Владимир чувствовал в желудке неприятное сосущее чувство, жаркое летнее солнце накалило доспехи так, что до них невозможно было дотронуться, и из-за этого разболелась голова. Однако терпя головную боль, Владимир осмотрел всех, до последнего отряда.
Закончив осмотр, Владимир с бесстрастным лицом вернулся в шатер. Бояре, воеводы и начальники отрядов остались в двух десятках метров от шатра, в шатер с князем вошел только Добрыня.
Владимир устало сел за стол. Добрыня сел рядом с ним.
— Что думаешь, воевода? — спросил Владимир.
— Такого сильного войска мы никогда раньше не имели, — ответил Добрыня.
— Да, мы собрали большие силы. Ярославу против него не устоять, — проговорил Владимир. — Жалко только, что такое войско придется использовать против своего сына.
Добрыня пожал плечами:
— Непослушных детей надо наказывать. Ты дал ему все, а он платит тебе черной неблагодарностью.
Владимир вздохнул:
— Обижен он, нарушаю я старшинство. Но власть дадена мне от Бога. И по воле Бога передам я ее достойному сыну. Кто таков Ярослав? Его мать я мог взять в наложницы, как жену брата моего Юлию. Я мог казнить ее, когда она покушались на меня. Мать же Бориса — царевна. Борис и Глеб ветвь древнего рода византийских императоров. Так кому я должен отдать Русь?
Добрыня бросил на Владимира подозрительный взгляд:
— Князь, ты что-то расслабился. Чего думаешь обо всем этом?
Владимир наклонился к Добрыне и шепотом проговорил:
— Не от хорошей жизни я завел разговор, приходят по ночам ко мне убитые и обиженные мною. А брат Ярополк надсмехается надо мной, пальцем грозится Не к добру это.
— Не к добру, — согласился захолонувшим голосом Добрыня. — Мертвые тянут тебя к себе.
Владимир опять завздыхал:
— Вот и беспокоится моя душа, как не сделать еще зла.
Добрыня посоветовал:
— А ты заставь попа помолиться старательнее.
Владимир махнул рукой:
— Уже заставил. Не помогает.
— Значит, плохо молится, — сделал вывод Добрыня. -Дай приказ, чтобы его выпороли как следует. Говорят, хорошо помогает.
Владимир улыбнулся:
— Дельное предложение. Но чего мелочиться — пороть? Может, сразу распять?
Так они разговаривали наедине с полчаса. Все это время бояре из дружины и начальники отрядов терпеливо ждали недалеко от шатра. Затем Добрыня вышел и пригласил воевод зайти в шатер.
Следуя его приглашению, бояре вошли в шатер и встали толпой около стен.
Владимир показал на лавки около стен:
— Садитесь.
Бояре сели и Владимир объявил:
— Совет будем держать.
Он замолчал. А Добрыня встал и, погладив бороду, сказал:
— Вопрос один. Готово ли войско и когда будем выходить?
Бояре некоторое время молчали, наконец, один подал голос:
— Войско собралось, так чего толпиться на месте, задарма корм тратить? Надо выходить на этой неделе.
Тут же вскочил боярин Блуд. Загорячился:
— Ты бы, Волчий Хвост, помолчал, коль не знаешь дела! Выйти-то можно сейчас, да дороги и мосты еще не исправлены. Лучше стоять здесь, на обжитом месте, чем в дороге!
Волчий Хвост метнул на Блуда лютый взгляд и молча кинулся к нему, норовя ухватить его длинную бороду. Блуд, не даваясь, крутился. Тогда Волчий Хвост закатил ему подзатыльник и сбил шапку. Затем врезал по носу.
Бояре кинулись разнимать драчунов. Растащили их в разные стороны. Волчий Хвост, тяжело дыша, ругался:
— Убью, сволочь, чтобы не позорил почтенных мужей!
Он плюнул в сторону утирающего кровавый след из носа, боярина Блуда и крикнул:
— Иуда твой отец! Предал ты одного князя, предашь и другого.
— Молчите! — Добрыня так яро рыкнул на бояр, что лошади за шатром присели от страха.
Блуд, трясясь от злобы, крикнул в сторону Владимира:
— Князь, прошу, накажи обидчика!
Владимир строго взглянул на Блуда и укоризненно проговорил:
— Ты, боярин, угомонись, говори рассудительно и по делу. И не позорь почтенных мужей. Воевода Волчий Хвост — опытный воин. Укорять его в незнании воинского дела бесчестно.
Затем Владимир обратился к Волчьему Хвосту:
— Но и ты, боярин, попридержи язык... Голова целее будет...
Блуд, громко сопя от обиды, вернулся на свое место, Но после него поднялся боярин Улеб и проговорил:
— Блуд прав. Торопимся мы. Лучше подождать, пока дороги исправят, и потом идти.
Боярин сел на лавку, Добрыня окатил его холодным взглядом. Но Владимир тихо проговорил ему на ухо:
— Добрыня, не серчай, пусть каждый скажет свое мнение. Я хочу услышать, у кого что за душой.
Добрыня громко объявил:
— Сейчас пусть каждый скажет свое мнение, когда выходить войску. Но требую говорить мало и по делу. И никого не обвинять в незнании дела, что бы он ни говорил. Того, кто нарушит мое требование, велю выпороть, несмотря на чин.
После этого воеводы начали вставать и коротко говорить, когда они хотят выходить. В результате оказалось, что за скорый выход большинство воевод. Особенно на этом настаивали начальники отрядов, пришедших издалека, для них каждый день задержки означал дополнительное оскудение и так небогатой казны.
