Анна смяла жалкую секретарскую оборону, ворвалась в кабинет. Роберт поднял глаза.
– Выйди! – сказал.
– Гиртс и Димант устроили переворот. Все торговые фирмы, производство и договоры с поставщиками переоформлены на них. Осталось только в Регистре завизировать.
– Я сказал – выйди!
– Это не обычное перебрасывание активов, как раньше. Это мятеж. Как только заявки одобрят – ты станешь нищим.
– Вон отсюда! – сказал Роберт страшным шёпотом и встал.
Анна выскочила прочь. Ей пришло в голову, что великое переоформление могло понадобиться не только для банкротства. Может, какие игры с акциями. Или налоговые дела. Чувствовала себя кромешной дурой. Балерина, что с неё взять.
Путь с Голгофы оказался не легче. Ноги не слушаются, уши горят. Анна планировала дойти до туалета на первом этаже и там уже спокойно разрыдаться. Откладывать на потом нельзя. Слёзы могут потечь в троллейбусе или на остановке. Тогда придётся дома ещё плакать о том, что опозорилась в общественном месте.
На улицу не выпустила охрана. Взяли под локти, повели в какие-то закрома, кабинет без окон. Усадили на стул. Убивать, что ли, будут?
Через минуту вошёл Роберт. Посмотрел строго.
– Как ты узнала?
Ну тут любой бы разревелся. Вот и Анна не стала скромничать. Роберт сказал «ну-ну, ты ж моя хорошая» и обнял. В первый раз. Ничто так не усиливает слёзы, как попытка их сдержать. Анна устроила потоп. Роберт просил прощения. Сначала он не поверил. Понятно почему. Потом спросил у секретаря печать, просто так. Оказывается, печать кто-то унёс. Димант и Гиртс на звонки не отвечают. Роберт сказал, что закопает обоих и сверху посадит какое-нибудь вонючее растение. Для описания их поведения Роберт не мог подобрать точных слов. И что делать – пока не понятно.
– Я знаю, что делать. Я пока сюда ехала, всё придумала – сказала Анна ломким от слёз голосом.
Тут шеф подошёл и поцеловал подчинённую в губы. Неожиданно для охранников. Видимо, из большого уважения.
Государственный Регистр – организация бездушная и потому демократичная. Миллионеры и башмачники сидят в одной очереди, хоть и с разными настроениями. Башмачники трясутся от страха. Они пришли клянчить и унижаться. Миллионеры наслаждаются жизнью даже в этом скучном месте. Ожидая вызова, директоры Гиртс и Димант говорили о важном. Где чей кабинет обустроят и кто какую машину купит. Три дня оценок и проверок истекли. Четыре десятка магазинов, семь предприятий и один автопарк теперь принадлежали им. Осталось заплатить, расписаться, тиснуть печать и получить удостоверения. В окошко кассы Гиртс сунул корпоративную карту.
– Транзакция не проходит, – сказала кассирша голосом игрального автомата.
– А вот эта?
– Тоже не проходит.
– А наличные?
– Нельзя. Услуга должна быть оплачена со счёта одного из предприятий, участвующих в сделке.
Гиртс и Димантс заподозрили неладное.
– Он догадался. Заблокировал счета.
– Что-что, а чуйка у него отличная. Надо найти фирму, о которой он не знает. Или не помнит.
Такая фирма нашлась. Одинокая сапожная мастерская в глухой провинции. Оплата пошлины превышала годовой бюджет мастерской. Но юристам всё равно. Полдня потратили на банковское перечисление. Махинаторы вернулись в здание Регистра. Подписали, пропечатали. Помощница нотариуса пошла визировать оттиски и подписи, но сразу вернулась.
– Не понимаю, в чём дело, сделка заморожена.
– Как заморожена?
– Тут пишут, печать объявлена утерянной.
– Путаница какая-то – удивился Гиртс.
– Мы уладим это в течение часа – сказал Димант, вытирая платочком холодный пот.
Чтобы вернуть награбленное, пришлось судиться. В женщине-судье боролись собственно женщина и должностное лицо. Первая знала, что истец негодяй. Потому что певицу Джудит нельзя насиловать, несмотря на её творчество. Даже если кто-то поёт ужасно (сама судья любила джаз), эта кто-то вправе сама решать, будет у неё секс или нет.
Мошенники Гиртс и Димант тоже были неприятны. Закон они, строго говоря, не нарушили. Но суд такое место, где справедливость борется с добром. Для вынесения приговора судья захотела определить степень духовного разложения истца. Неожиданно для присутствующих, вне связи с сутью дела она спросила:
– Гражданин Вульф, как вы попали в гостиничный номер певицы Джудит в день, когда… Ну вы понимаете.
Роберт насупился.
– А какое отношение имеет то приключение к этому?
Судья: Здесь я решаю, что к чему имеет отношение. Отвечайте на вопрос.
Роберт: Ваша честь. Номер, где ночевала Джудит, был забронирован на имя моего секретаря-референта. Я шёл к ней. Исключительно с деловым вопросом.
Судья: Верно ли я понимаю, ваша секретарь-референт – это присутствующая здесь Анна Дрешере?
Роберт: Именно так, ваша честь.
Судья: Зачем же вы проникли в номер секретаря? Ведь было уже глубоко за полночь?
Роберт: Хотел напомнить, что утром рано вставать. Была запланирована встреча с клиентом. Я не знал, что девушки поменялись номерами. Мы поговорили, обсудили недоразумение, даже посмеялись. Вышли в коридор. Проходившие мимо люди оказались журналистами. Они увидели в нас возможность для скандала. Я не пытался предотвратить съёмку, произошла небольшая стычка. Ошибочно пострадал портье.
Судья: Достаточно. Опишите свои отношения с женой.
Роберт: Прекрасные. Люблю её и больше никого. Я совершенно не ходок. Жена это знает и полностью мне доверяет.
Судья: Зачем же вы вломились в номер помощницы в три часа ночи? Разве она не умеет заводить будильник?
Роберт: Большой бизнес – дело круглосуточное. Анна же после праздника могла что-нибудь напутать.
Судья некоторое время размышляла, недовольно поджав губы. Разглядывала по очереди Роберта и Анну.
Судья: Анна, каким образом в вашем номере оказалась певица Джудит?
Анна: Мы немного выпили. Зашли ко мне за средством от головной боли. Я искала таблетки, она уснула. Я отправилась в её номер.
Судья: зачем же Джудит выскочила в коридор, если её никто не трогал? Зачем сказала, что подверглась насилию?
Анна: С вечера мы говорили о возможности вирусной рекламы. О том, как здорово было бы разыграть директора компании Роберта Вульфа. Возможно, Джудит отважилась на экспромт.
Роберт смотрит на Анну. Брови его уползли бы ещё выше, но лоб уже закончился
Судья: Попробуйте описать ваши отношения с начальником.
