– Оль, ну пошутили, ладно. Ты мне дороже всего мирового кинематографа. Честно. Записывай.
Анна достала телефон, нашла в записной книжке строку: «Поликлиника Балашиха, Чёрная Дыра». Продиктовала номер. И поцеловала Олю, и обняла ласково.
…Анна снимала комнату в той же клинике, где работала. Кровать, тумбочка и телевизор. Душ на этаже. Вернувшись из кино, откупорила бутылку. Одинокая, к тому же зубной врач, она прекрасно владела штопором. Потягивала вино, глядела в окно. Вдруг сказала вслух: «Эта дура же не остановится, позвонит на студию». Тут Анна достала из сумки телефон, нашла строку «Паша; Сотрясение Мозга» и нажала кнопку вызова.
Северянин верил в торжество жадности над разумом. Тем более, его морской план был лучше сухопутного. В море отправляется баркас с сыром. Не входя в нейтральные воды, это важно. Параллельным курсом в нейтральных водах ходит катер северных торговцев. Как и в прошлом случае, дроны переносят сыр. Катер северян обыскать не могут, он в нейтральных водах. А к баркасу с сыром какие претензии, может, мы черепаху Кильпиконну сыром кормим. А друг с другом суда не соприкасаются, все радары это подтвердят. Как северяне ввезут сыр к себе – их дело. Говорят, всё схвачено. Ну, гениально же?
Тому было всё равно. Он хотел убраться с острова до прибытия паствы. Руководить церковью любви и работы ему хотелось меньше, чем заниматься контрабандой.
Оказалось, у Яши всё готово. Баркас одолжил губернатор. Узнав, кто владелец, Том покачал головой. Но смолчал. Сыр уже загружен. Ждали только команды Тома. Неожиданно Том прогнал нанятых матросов.
– Вдвоём пойдём. Ты и я.
Яша насторожился.
– Ты же не собираешься меня утопить?
– Я дураков не топлю. Могу дать подзатыльник, и то не насмерть.
Отправлялись на рассвете. Провожали Оярс, Хаттунены и чайки. Баркас оказался плавающей газонокосилкой. Пять тонн сыра были для него предельной нагрузкой. Сыр лежал на палубе. Рубка вмещала двух человек исключительно в стоячем положении.
Остров Муху уменьшался, уменьшался, стал полоской на горизонте, потом совсем пропал. Яша открыл инструкцию к навигатору.
– Ты что, раньше её не учил?
– Да тут всё просто!
– Ну-ну.
– Ты ж сам матросов выгнал!
Первые измерения показали, баркас вот-вот врежется в Норвегию со страшной скоростью. Яша проверил показания ещё раз. Теперь выходило, баркас обогнул Землю и возвращается назад.
– Ничего не понимаю, – признался Яша.
Том взялся помогать. От его попыток экран погас навсегда. Том сказал, надо возвращаться. Обычно жадный до торговли Яша тут не возражал. Он сказал, можем идти по звёздам. Или по солнцу.
– С тем же успехом можем идти по мху или по тени от пня, – ответил Том, имея в виду небо без просветов. Впрочем, ясная погода не помогла бы. Том помнил хотя бы, что он Овен, а Яша и этого не знал.
Мореходы развернулись, как им казалось, на сто восемьдесят градусов. Те же три часа шли назад, но не приплыли никуда. Море и море. Заблудились. Том велел послать сигнал SOS. Яша включил рацию – та задымила и тоже сдохла.
– Сука губернатор. Убил нас, кажется, – сказал Том абсолютно ровным голосом. Яша всхлипнул.
К вечеру поднялась волна. Яша позеленел, принялся тошнить. Сначала по чуть-чуть, каждый раз прося прощения и целясь за борт. Скоро он уже фонтанировал со всей дури, не прицельно, с громким рёвом.
– Господи! – плакал Яша в перерывах между спазмами. – Прости меня! Никогда больше ничего не захочу! Ни денег! Ни огромных денег! Только отпусти!
Ночью заглох мотор. Мэр оказался обстоятельным человеком. Аккумулятор поставил такой, чтобы фонари погасли быстро. Волны били в борт, запрыгивали внутрь.
У Яши помутился разум. Он поругался с морем.
– Чего ты сюда лезешь! – кричал он воде. Попытался её стукнуть багром. Потом, со словами «раз ты сюда, то я туда», прыгнул за борт. Но неудачно, запутался в верёвках и не утонул. Том вытащил торговца, несильно дал по морде, затем привязал к мачте. Остаток ночи Том черпал воду резиновым сапогом. Где-то открылась течь. Мокрый ад длился до утра. Утро же не наступало целую вечность. Мимо плыли огни здоровых, исправных кораблей, но докричаться до них не получалось.
С рассветом баркас выбросило на камни. Мореходы выпали из судёнышка, доползли до берега. Том кашлял, Яша рыдал. Когда земля и облака замедлили кружение, оба влезли на пригорок. С другой стороны холма была такая же вода до горизонта. И слева, и справа. Их выбросило на остров. Крохотный, сто шагов в поперечнике. Том хмыкнул.
– Создал Господь твердь. Хорошо, но мало.
Придя в себя, контрабандисты проверили запасы. Одна канистра пресной воды и пять тонн сыра. Всё. Дров нет, зажигалок нет, телефоны умерли.
Весь первый день Яша рассказывал про свою жизнь.
– Зачем ты мне это рассказываешь, Яша? Помолчи. Мне абсолютно не интересно.
– Скоро ты попытаешься меня съесть. Я хочу, чтоб ты знал, кого ешь.
Во второй день Том учил Яшу французскому языку. Позабытые правила сочинял на ходу. Всё равно никто не проверит. Яша ныл.
– Я не хочу знать французский. Отстань, пожалуйста.
– Скоро я попытаюсь тебя съесть. Я бы предпочёл есть что-нибудь французское.
На третий день раздалось жужжание. Механизм, похожий на паука с большими пропеллерами, опустился с неба и уставился стеклянным глазом. Пяти минут не прошло, показался катер.
– Ну, чего разлеглись! Вам лишь бы бездельничать! – крикнула с палубы смуглая женщина с восточными чертами. И вытерла глаза. Надуло ветром, видимо.
…На пристани Анна взяла Тома за руку и повела к себе. По дороге не пошли, полезли огородами.
– У тебя во дворе идолопоклонники с палатками. Раздерут на ниточки.
– Тебе меня жалко?
– Не хочу показаться не заботливой. Покормлю, вымою, потом пусть раздирают.
– Много их?
– Полный остров. Все дома арендовали, все сараи захватили. А ещё корабль вот-вот прибудет. Круизный лайнер, везёт к нам тысячи сектантов. Одна радость, сыр слопали. И ещё хотят. Ты завтра, кстати, выступаешь на площади. Аппаратуру установили.
– Разве я не утонул?
– Ты не можешь. Твоя мудрость тебя спасла.
– Моя мудрость – это ты?
– А ты и вправду мудр.
Тем временем огромный корабль заворачивал к острову, целясь ровно в пристань.
– Точно пройдём? – спрашивал недоверчивый капитан.
– Сто процентов! Тысячу раз так делал! – отвечал нетрезвый лоцман из местных.
Под днищем заскрежетало, корабль толкнуло, тряхнуло, где-то упали люди. Тяжело и густо, словно раненый, исполин загудел.
