– Мне было с ней плохо.
– Тебе меня мало?
– Я дышу тобой.
– Тогда зачем?
Капитан пожал плечами.
– За тем же, зачем прыгают с моста. Происходящее между нами невероятно. Такого быть не может. Ты сказка, сон. Как в тебя поверить? И видишь, прав был. Такое не может длиться долго. Вообще не может длиться.
Генерал поморщился. Хельга села на кровать, подвернув под себя ногу.
– Послушай. Скажи, что ошибся. Что это худший твой поступок. Что сделал так от неверия в наше счастье. Я выпью мозг, съем твою печень, буду истерить трижды в день, никогда не прощу и не забуду. Но я останусь!
Капитан вместо ответа наклонился, уткнулся лицом в ступню девушки. И так замер. Мордовороты заулыбались. Им явно нравилась их опасная работа. Генерал фыркнул.
– Сопли с сахаром. Оденься как надо и пойдём. Жду тебя в машине. Десять минут на прощание. И кстати, никаких переписок или звонков. Если не хотите осложнений, конечно.
Генерал поднялся с шумом. Сопение, скрип кресла, тяжёлые шаги – целый спектакль. Суровый, но добрый отец покидает разгромленный вертеп. Совершенно непонятно всё-таки, как он умудрился сесть в кресло без единого шороха. Кивнул мордоворотам, те нехотя пошли за шефом.
– Мы должны что-то придумать – сказала Хельга.
– Обязательно придумаем. Моя печень дождётся твоих зубов.
– Ты же наврал мне про измену?
– Конечно, наврал.
– Чтобы я осталась?
– Да.
– В следующий раз я не буду проверять через спутниковый навигатор твоё враньё, а сразу прибью тебя. Чтобы впредь неповадно было.
– Смотри же, ты обещала.
– Тебе придётся уехать?
– Не представляю, как этого избежать. Но я что-нибудь придумаю. Сначала сделаем вид, что покорились, потом начнём друг к другу бегать, как восьмиклассники.
Хельга посмотрела на дверь.
– Он будет следить за нами.
– Не сомневаюсь.
– Сколько ты можешь меня ждать?
– Разумеется, вечность.
– Надо поточнее. Это сколько в годах?
– Лет пять. Но хотелось бы уложиться в год. Потом начну тайно приезжать к тебе. А ты – ко мне. Тоже тайно. А потом уже и явно.
– Если я буду страдать с нужной силой, а ты будешь вести себя как полный импотент, он смягчится за полгода.
– Моя мученица! Только ты уж страдай повыразительней! Без тебя ничто не имеет смысла.
– А если ты не будешь вести себя как импотент, я приеду с папой и мы вместе оторвём тебе смысл твоей никчёмной жизни.
На этот диалог у влюблённых ушло три минуты. Оставшиеся семь минут они целовались. Выходя, Хельга обернулась.
– Так хорошо всё было! Надо же было испортить! Зато не скучно! Всё, пока. Люблю тебя!
И выпорхнула.
Сыр
Ларсену пришло в голову, что генерал пошутил. Просто захотел вернуть дочь таким диким способом. Отцы дочерей бывают странными. Однако утром капитана не пустили в управление. Начальник охраны лично вышел к проходной и всё объяснил. Генерал Лаас велел не впускать.
– Так и сказал?
– Не совсем. Вот точные слова. Через пять минут после вашего входа в управление он лично натянет мой зад на мигалку и в таком виде будет ездить по городу. Не было похоже, что это аллегория или юмор.
– Но у меня там вещи! Набор для педикюра! У меня отрастают адские копыта, мне надо их пилить каждый день!
– Господин генерал сказал, вам всё передадут вместе с компьютером.
Вещей капитан не дождался. В хозчасти сообщили: шесть коробок и компьютер отвезли в полицейское отделение острова Муху. Там уже ждут прибытия нового начальника. В опустевшей своей квартире Том отключил воду, газ и электричество. Вынес мусор. Ключи отдал соседу. Сосед спросил, можно ли пустить в квартиру родственницу. На выходные. Племянница из деревни. Том кивнул.
– Когда будете с племянницей скакать, держитесь левого борта кровати. На правом ямы в форме одного дорогого моему сердцу зада.
Сердечное нытьё немного унялось. Капитан не прочь был доказать, что может любить. Не вообще, а именно одну женщину, достаточно долгий срок. Хельга пришла к схожей мысли. Ей тоже хотелось испытаний и счастливых слёз в награду. Оба втайне надеялись на чудо. Их чистая любовь заслужила скорейшего доступа к пороку. Тем более папа очень добрый, если с ним перестать разговаривать. А если ещё и плакать, то самые стальные папы плавятся и текут куда надо. Для ускорения процесса Хельга обещала звучно рыдать по ночам. Так, чтобы отец слышал. Наверняка же он может повлиять на решение люстры. Том сказал, есть вероятность, сам генерал и подсказал люстре идею ссылки. Значит, может подсказать и отмену.
Посмотрел свои новые документы. Он больше не капитан Том Ларсен. Он теперь штаб-сержант Хуго Пруст. Унизительно.
Автобусное путешествие по Тихим странам невыносимо в трезвом виде. Только отъехали, карманная фляжка закончилась. Том подошёл к водителю, потребовал остановиться у магазина и дождаться. Иначе, сказал, застрелю. И подмигнул.
Литр виски ускоряет время, но не улучшает пейзаж. Лес, поля, всё плоское как ладонь и такое же скучное. Иногда только дорога выбегала на берег, а уж с морем любой пейзаж прекрасен.
Парома Ларсен не запомнил. На место службы он прибыл готовым ко всему, кроме ходьбы. Его встретил капрал размером с крупного лося. Свежий воздух и здоровые продукты – основа успехов в животноводстве, подумал Ларсен. Взгляд капрала светился.
– Приветствую, господин штаб-сержант. Хорошо ли доехали?
– Угу.
– У нас запланирован ряд мероприятий…
– Угу.
– Но мы их, наверное, отменим?
– Правильно.
– Не нужна ли помощь с ужином?
– Скажите честно, капрал, где я?
– На острове Муху.
– А вы читали Данте, капрал? Там восьмой круг ада вот точно так же выглядит. Темно и холодно.
– У нас в участке Данте нет. Только устав.
– В уставе тоже должно быть это описание. Кстати, устав тут очень уместен. Даже органичен.
…Кликнув на помощь прохожего, капрал зафиксировал сержанта в вертикальном положении. Нести тело в контору смысла не было. Тома долго тащили до какой-то сторожки и там оставили на топчане. Раздевать не решились.
Ларсен проснулся в темноте. Не понимал, ночь ли это, каземат или слепота. Он помнил встречу на автовокзале и чьи-то крепкие лапы. Куда его сдали на хранение и где сейчас встречавшие ангелы – непонятно. Ларсен встал, выставил перед собой руки, пошёл осторожно, но всё равно бился о препятствия деревянные, иногда железные. Бранных слов при этом избегал. Многие только в чистилище и начинают добродетельную жизнь. Нащупал включатель, со стоном огляделся. Деревянный дом в северном стиле. За окном темнота, абсолютно чёрная краска. Скорее чтобы согреться, чем из любопытства, Ларсен пошёл изучать свой каземат. Два помещения. Которое с кроватью, соответственно, спальня. А которое с краном, это универсальное, – кухня, гостиная, прихожая, немножко склад. Ещё в доме была душевая, отгороженная от унитаза кокетливой занавеской. Если открыть душ, из трубки наверняка пойдёт снег. За душем ещё банька, в ней можно хранить скоропортящиеся продукты.
