– Да… – пробормотал Алекс, кляня себя за длинный язык. Вот ведь идиот… Сталин некоторое время молча сидел, уставив взгляд в одну точку и стиснув губы так, что они вытянулись в одну нитку, но затем, судя по всему, сумел-таки овладеть собой. Потому что он развернулся к Алексу и, растянув губы в несколько виноватой улыбке, произнес почти спокойным голосом:
– Я бы хотел, чтобы вы рассказали мне об этом поподробнее. Но не прямо сейчас. Я думаю, будет правильным, если вы сначала закончите с тем, что вы для нас приготовили, а потом поговорим о других вещах. Если у вас останутся силы…
– Да-да, конечно, – торопливо закивал Алекс и принялся объяснять: – Я понимаю ваше удивление. Но дело в том, что эти технологии специально были подобраны исходя вот из каких экономических и технологических соображений. Для начала, они вполне доступны для освоения уже сейчас. То есть для них уже существуют или могут быть произведены все необходимые системы и оборудование. Нет, не обязательно в Советском Союзе… но в принципе существуют или могут быть сделаны. В некоторых папках на последних страницах есть перечень компаний, у которых все это можно заказать, причем с конкретными марками и моделями. А по некоторым проектам, кроме того, имеются и предложения по финансированию. То есть какие банки и по каким причинам могут дать кредиты под закупку продукции конкретных фирм, с которыми они как-то аффилированы. Ну или, скажем, какие банки в данный момент просто ищут возможности для инвестирования и потому, вероятно, могут быть более благосклонны к подобным предложениям. – Вот эти разделы он восстановить почти не сумел. Дай бог десятую часть от того, что было изначально. Но тут уж ничего не попишешь – данная информация была слишком уж конкретной…
– В будущем архивы будут настолько более доступны? – удивленно поинтересовался хозяин кабинета. Алекс широко усмехнулся.
– Да, они все будут общедоступны… В Сети чего только нет. Я вон не только биржевые сводки нашел, но и понедельные таблицы изменения температур по большинству регионов страны.
Сталин удивленно покачал головой, но промолчал. Поэтому парень продолжил:
– Но это еще не все. Дело в том, что изготовленные с помощью этих технологий товары ценны тем, что они смогут изрядно поправить финансовый баланс между, так сказать, городом и деревней… Сейчас промышленность производит довольно мало товаров, востребованных крестьянином, поэтому крестьянам не очень-то и нужны деньги. Нечего на них покупать. И потому они не слишком заинтересованы в продаже выращенного ими продовольствия. А это тормозит всю цепочку – город, то есть промышленность, живет впроголодь, денежный оборот скудный и на внешнем рынке торговать нечем. Если же наладить производство этих товаров, то… – Тут Алекс осекся, поймав насмешливый взгляд своего визави.
– Вы думаете, что мы этого не понимаем? Или что ничего в этом направлении не делаем?
– Да нет, что вы – я совсем так не думаю! Тут дело совершенно в другом. Понимаете, эти технологии… они еще и подобраны… ну как бы это объяснить… Вот – они как матрешки! Во-первых – внешняя и самая заметная матрешка состоит в том, что произведенные с их использованием товары имеют намного более выгодное соотношение вложенной и полученной стоимости. То есть если делать те же вещи с помощью используемых сейчас технологий, то продукцию, на производство которой был затрачен рубль, можно продать за, скажем, рубль тридцать, а по предлагаемым мной технологиям на рубль уже получится три с половиной, а то и пять рублей…
– То есть если посчитать немножко по-другому, – мягко уточнил Сталин, – сейчас ее хватает одному из десяти, а по вашим технологиям – уже трем?
– Ну или так, – согласился Алекс. Ну да, ну да, извечный советский дефицит. Мама рассказывала… – Приблизительно… Но это еще не все. Есть и вторая матрешка. Эти технологии являются основой, фундаментом для других. То есть они создают заделы, на основе которых потом куда легче будет осваивать другие, более сложные технологии. Например, то же производство иголок позволяет подготовить персонал и оборудование для освоения производства часов, жиклеров, форсунок, взрывателей для снарядов, наконец… Кирза – создать рынок сбыта и соответственно наращивания производства для корда, который потом очень пригодится при разворачивании массового производства шин. Мототелега поможет…
– Мототелега? – поймал Сталин новое слово.
– Ну-у… да, – смутился Алекс, – мы так обозвали трицикл Гуцци. Он по грузоподъемности приблизительно соответствовал телеге, технологически же был очень прост и примитивен. Так вот, мототелега позволит: а) расширить предложение промышленных товаров, интересующих деревню; б) в процессе производства подготовить персонал, способный впоследствии освоить производство куда более сложных изделий, вплоть до тракторов, автомобилей и самолетов; и в) в процессе пользования им очень много людей получат навыки обращения и обслуживания техники. А это в случае мобилизации резко увеличит мобилизационный потенциал для технических видов вооружения – танков, самолетов, артиллерии, войск связи, флота и так далее. Причем подчеркиваю – без дополнительных затрат со стороны государства. Более того, когда мототелега станет популярной, можно будет не только зарабатывать на их продаже, но и вернуть часть издержек, оказывая платные услуги по обучению обращения с ней. Ведь сначала, как вы понимаете, их нужно будет сделать бесплатными. А то никто покупать не будет…
– Вы сказали «мы»? – уточнил Сталин, бросив на него быстрый взгляд.
– Ну-у… да, эти материалы готовила группа лиц, – кивнул Алекс, кляня себя за оговорку. Он сделал ее потому, что большую часть тех материалов, что он передавал сейчас, подготовили «кружковцы». Ну в рамках тех самых «умственных упражнений»… Ну и что теперь делать? Сказать, что оговорился? Так не поверит… Решит, что что-то скрываю. А с другой стороны – ну и что? Быть представителем некой организации куда солидней, чем одиночкой… Ладно, попробуем сделать вид, что это была не оговорка. Парень принял несколько более солидную позу и внушительно произнес: – Но я не уполномочен раскрывать ее состав. Цели же этой организации я изложил еще в начале разговора.
Хозяин кабинета окинул гостя задумчивым взглядом, после чего спокойно кивнул:
– Понятно. Продолжайте… – и тут же спросил: – А кто такой этот Гуцци?
– Это итальянский механик и изобретатель. Он со своим партнером Джорджио Пароди вот буквально два года назад создал свою компанию и начал производство мотоциклов. А этот трицикл он построит в тысяча девятьсот двадцать девятом году. Мы выбрали его потому, что, во-первых, это была весьма простая конструкция, то есть особенных трудностей в освоении не предвидится, и, во-вторых, еще и удачная. Этот трицикл производился без особо принципиальных изменений аж до семидесятых годов.
– То есть пока трицкила еще нет?
– Да пока, считай, ничего нет из того, что я привез… А вот двигатель для него Гуцци уже производит. Ну не совсем для него, а для гоночного мотоцикла, но основа мотора одна и та же. Дефорсировать и чуть изменить конструкцию в соответствии с чертежами – и все. Двигатель, кстати, производился и до восьмидесятых. С изменениями, конечно, но небольшими. Даже размерность не поменялась. Как была изначально восемьдесят на восемьдесят два миллиметра – так и осталась.
