Сама поездка запомнилась только довольно муторным прохождением обеих польских границ – и с Германией, и с СССР, да еще тем, что польско-советская располагалась не в привычном Бресте, а в каких-то Стобцах, расположенных всего в семидесяти километрах от окраины Минска. Эк поляки размахнулись… Нет, о том, что нынешняя граница с Польшей расположена куда дальше на восток, чем ему было привычно, Алекс теоретически знал. Но именно теоретически. А вот увидеть и, так сказать, почувствовать на своей шкуре довелось только сейчас. И полученные ощущения ему крайне не понравились.
В Москве его встретили вполне любезно. Ну, да, еще бы – он действительно подвинулся с ценой на патент. То есть не так – СССР заплатил ему все те же пятнадцать тысяч франков, что и BASF, но… без выплаты роялти и дополнительной оплаты за его личную помощь по налаживанию техпроцесса. Что очень не понравилось герру Циммерману.
– Вот уж не думал, герр Хубер, что вы будете делать такие подарки «красным». Судя по тому, что я о них слышал, это очень нехорошие люди!
Москва оказалась… бедной. Обшарпанные дома, люди, одетые в крайне поношенную одежду, изрядно побитые жизнью трамваи и пролетки извозчиков и почти полное отсутствие автомобилей. Нет, они встречались, но о-очень редко. И в основном в центре.
Алекса поселили в «Метрополе». Большая часть гостиницы была занята всяческими советскими учреждениями, так что официально «Метрополь» сейчас именовался вторым Домом Советов, но кое-какие номера еще использовались для приема постояльцев. Вот в один такой его и заселили. И это еще бы куда ни шло. Потому что, скажем, «Националь», именуемый первым Домом Советов, был забит совслужащими полностью.
Вечером после заселения Алекс пошел погулять. Манежная площадь без гостиницы «Москва» смотрелась непривычно и чуждо, а почти не горевшие фонари напомнили ему Вену. Очень удивил трамвай, позвякивая и поскрипывая, едущий вдоль кремлевской стены прямо по Красной площади… Когда он возвращался, у самого Манежа к нему прицепились двое каких-то громил. Парень заговорил с ними по-немецки, и они поначалу отстали. Но не совсем, а так… оттянулись слегка назад, попытавшись затеряться среди людей, но не упустить его из виду. Однако народу на улицах по вечернему времени оказалось немного, так что Алекс их засек. И потому решил не заходить поужинать в ресторан первого Дома Советов, то бишь «Националя», как изначально собирался, а побыстрее вернуться в свою гостиницу. Кто его знает, что у них на уме, а если он задержится на ужине, то выйдет, когда будет уже совсем темно…
Сталин принял его через пару дней. С одной стороны, он полностью соответствовал своему описанию, которое Алекс читал в Райхе, то есть был невысок, ряб, сухорук, а с другой… с другой – совершенно ему не соответствовал. Потому что эпитеты «злобный, глупый, властолюбивый и кровавый карлик» ему абсолютно не подходили. Алекс нервно облизал губы и, бухнув на пол саквояж, который при входе никто не удосужился обыскать, нервно протянул подходившему к нему Сталину руку.
– Добрый день, герр Хубер, – волне добродушно поздоровался хозяин кабинета, – мне сообщили, что вы очень хотели со мной встретиться. Могу я узнать, чем так привлек внимание молодого, но уже очень талантливого швейцарского химика?
Алекс от волнения сглотнул и, мгновение поколебавшись, решительно произнес:
– Я не швейцарец, Иосиф Виссарионович, а русский…
Сталин мгновенно подобрался, а его «гостя» прошиб пот. Какой «карлик», вашу мать?! Да это волк! Или даже тигр. Того и гляди порвет…
– Вот как… И почему вы решили мне в этом признаться?
Алекс наклонился к своему саквояжу, с которым его вполне спокойно пропустили в кабинет Сталина, даже не досмотрев, и вытащил из него аккуратно сложенную распечатку.
– Вот.
– Что это?
– Это – месторождения полезных ископаемых на территории СССР. Золото, алмазы, никель, хром, марганец, железная руда, бокситы и так далее…
Сталин несколько мгновений сверлил его напряженным взглядом, а затем негромко переспросил:
– Алмазы? В СССР?
– Да, – кивнул Алекс. – В Якутии. Среднее течение реки Вилюй. Там несколько кимберлитовых трубок, но я нашел координаты только двух из них. И одна – самая большая из разведанных.
– Откуда это у вас?
Алекс ответил не сразу… Нет, у него была версия, как все объяснить без признания, но-о-о… блин, этот человек напротив него совершенно точно не случайно стал самым известным и успешным руководителем СССР. Его воля давила и подавляла. А насчет умения работать с людьми – так и говорить нечего… Так что вряд ли Алексу удалось соврать сколько-нибудь убедительно. А если ложь все равно раскусят – может лучше и не начинать?
– Й-ая… я из будущего.
Сталин широко распахнул глаза. Потом нахмурился. Затем усмехнулся.
– Откуда?
– Из две тысячи двадцать первого года.
– Вот как? – Сталин протянул руку и, взяв лежащую на столе рядом с пепельницей трубку, принялся ее неторопливо набивать. – И как там у вас в будущем? Коммунизм уже построили?
– Нет, коммунизма у нас нет. И СССР тоже. Развалился в девяносто первом. На пятнадцать республик. И часть из них уже повоевали друг с другом.
– Какие же? – снова усмехнулся Сталин.
– Армения с Азербайджаном. И Украина с Россией… то есть сначала Грузия с Россией, а теперь… то есть потом, уже Украина. А еще в России было две чеченских войны. И в Таджикистане резня была еще та… – Алекс замолчал, потерявшись в ироничном взгляде своего собеседника. Черт, ну почему так? С Воровским же он чувствовал себя нормально, а тут… Сталин же ему совершенно не верит! Что же делать?!!
Алекс несколько секунд пялился на Сталина, который, не обращая на него внимания, неторопливо раскуривал трубку, а потом его осенило, и он снова наклонился к саквояжу.
– Вот!
Мгновенно подобравшийся Сталин несколько мгновений напряженно рассматривал пистолет Walther, перешедший Алексу по наследству от безвременно почившего Обервеера, а потом перевел взгляд на собеседника.
– Что это?
– Пистолет. Из будущего. Меня преследовал агент гестапо. Это его оружие. Вы возьмите его в руку – сразу поймете, что это оружие совершенно другого технологического уровня. У него половина конструкции выполнена из пластика – рукоять, рамка, направляющие, магазин… Поэтому он очень легкий. Несмотря на то что емкость магазина у него – пятнадцать патронов.
Сталин еще несколько мгновений рассматривал оружие, а затем протянул руку и взял пистолет. Около минуты он осторожно осматривал его со всех сторон, потом нажал на кнопку выброса магазина и, ловко поймав его, также повертел в руках. Боевик же, эксы делал… Потом отвел затвор и заглянул в патронник, хмыкнул и, отпустив затвор, умело загнал магазин обратно в рукоятку. После чего аккуратно положил пистолет на стол и, уставив в Алекса пронзительный взгляд, бросил:
