А семнадцатого октября, то есть через месяц и три дня после его прибытия под крылышко тетушки, почтальон, добравшийся до шале из самого Алтендорфа, привез телеграмму, в которой адвокатское бюро «Мориц Циммерман и партнеры», каковому он поручил представление его интересов по патенту, сообщило, что через три дня, в четверг, двадцатого октября, ожидается прибытие уполномоченного представителя германского концерна BASF, проявившего интерес к покупке патента. И он настаивает на личном присутствии на переговорах держателя патента…
Старший партнер адвокатского бюро «Мориц Циммерман и партнеры» господин Циммерман встретил своего клиента на вокзале.
– Герр фон Штайн прибыл вчера вечером, – сообщил он Алексу после того, как они обменялись приветствиями, – встреча назначена на четыре часа пополудни, так что я взял на себя смелость забронировать вам номер, чтобы вы могли отдохнуть и привести себя в порядок после долгой дороги.
– Спасибо, – с благодарностью произнес Алекс, едва удержавшись от нервной улыбки после употребленного словосочетания. Эх, не знают тут российские просторы… Он пребывал в сильном возбуждении. Потому что именно сегодня должно было наконец разрешиться, правильно ли он все просчитал или все его расчеты оказались вилами на воде писаны. Герр Циммерман, похоже, вполне понимал его волнение, потому что только едва заметно улыбнулся в усы и радушно указал рукой на выход из дебаркадера.
– Идемте, я арендовал нам таксомотор…
Представитель BASF оказался величественным мужчиной довольно пожилого возраста и весьма чопорных манер. Разговор начался довольно нервно, потому что первое, что герр фон Штайн потребовал от Алекса, – так это представить его лабораторные журналы. Что, Алекса, естественно, весьма удивило. А герра Циммермана даже возмутило. Уж неизвестно, искренне или это просто была такая адвокатская игра… Через двадцать минут нервного общения на грани разрыва герр Штайн слегка сбавил напор, пояснив, что это требование является непременным, потому что исследования в данной области уже давно ведутся в Германии, причем в весьма почтенном учреждении под названием Институт кайзера Вильгельма. И сотрудник этого института герр Ганс Тропш, к которому BASF обратилась с просьбой оценить затраты и технологические риски планируемого к покупке патента, являющийся одним из ведущих экспертов по данному направлению, заявил, что данный патент, по его мнению, может иметь признаки хищения интеллектуальной собственности. Потому что он знает всех специалистов в данной области, и фамилия Хубер среди них ему ни разу не встречалась. У Алекса засосало под ложечкой. Ганс Тропш… Неужели он опоздал и процесс уже запатентован? Это означало крах всех его планов. Для того чтобы заново описать и запатентовать какой-либо другой процесс, у него просто не было денег… Однако спустя еще минут пятнадцать разговора стало ясно, что никакого патента еще нет, а есть просто уязвленное самолюбие господина Тропша, который до момента появления патента Алекса был абсолютно уверен, что обладает полным и твердым приоритетом в данной области. И что ему остается очень немного до того, чтобы самому запатентовать подобный процесс. Впрочем, по большому счету так оно и было на самом деле. Но Алекс не собирался никому об этом рассказывать…
Так что в конце концов стороны сумели-таки прийти к некому общему знаменателю. Что, в общем, было не так уж и сложно, поскольку данное требование представителя BASF особых затруднений Алексу доставить не могло. Всех лабораторных журналов у него при себе, конечно, не было, но итоговые материалы, на основании которых он и готовил патентную заявку, находились при нем… Он вообще после эпопеи с мадемуазель Фавр заимел привычку постоянно таскать с собой все, что составляло для него хотя бы какую-то ценность. Главной побудительной причиной для появления подобной привычки послужил случай, когда она в его отсутствие зашла в лабораторию и вылила в раковину почти четверть приготовленных им для продажи реактивов. Что нанесло ему финансовый ущерб аж в сорок франков, которые в тот момент ему были очень нужны… И это хорошо еще, что среди тех реактивов не оказалось концентрированных кислот. А то на канализации дома стоило бы поставить большущий крест. Причем Алекс не сомневался, что непременные финансовые затраты на неизбежный ремонт вменили бы именно ему… И представленных материалов, по идее, должно было быть вполне достаточно для того, чтобы убедить господина фон Штайна в том, что запатентованный процесс был действительно разработан именно Алексом. Так что в переговорах сделали перерыв, за время которого Алекс сходил в номер и принес требуемые бумаги. Ну а герр Циммерман за это время успел слегка обработать фон Штайна. Вследствие чего Алекс по возвращении застал представителя потенциального покупателя в несколько более благодушном настроении.
– Ну что ж, – глубокомысленно начал герр фон Штайн после того, как придирчиво изучил предоставленные Алексом записи, – у меня создалось впечатление, что вы, герр Хубер, действительно являетесь разработчиком того процесса, который нас заинтересовал, – тут он сделал паузу, принял более величественную позу и продолжил: – Однако должен сказать, что Badische Anilin und Soda Fabrik уже с тысяча девятьсот тринадцатого года является владельцем патента на получение смесей углеводородов и спиртов из синтез-газа. И с того времени мы серьезно продвинулись в данной технологии. То есть острой необходимости в покупке вашего патента мы в данный момент не испытываем. – Герр фон Штайн бросил на собеседников этакий слегка пренебрежительный взгляд, но и адвокат, и сам Алекс никак не отреагировали на этот пассаж. Юрист привычно держал покер-фейс, а парень просто знал, что у него есть товар, которого на рынке в данный момент не существовало. Он ведь описал в патенте не изначальный процесс Фишера – Тропша, а со всеми более поздними усовершенствованиями, сделанными в тридцатых и сороковых годах, когда в связи с большими проблемами с поставками нефти вследствие войны Германия развернула производство синтетического горючего для боевой техники. Да, если честно, начальный процесс он и не особенно знал… Так что запатентованный им техпроцесс для начала двадцатых был настоящей прорывной супертехнологией.
– Но описанный вашим патентом процесс нам тоже интересен, – слегка пошел на попятный представитель химического концерна. – Поэтому я уполномочен предложить вам предоставить нам право выкупить исключительную лицензию на ваш процесс за сумму в десять тысяч швейцарских франков, – и он замолчал, приняв этакую величественно-благосклонную позу. Алекс покосился на владельца адвокатского бюро. Тот едва заметно скривился. Хм, вот и самому Алексу также данная сумма показалась не слишком привлекательной.
– Я ду-умаю… – несколько протяжно начал владелец патента, – что данная сумма никак не отражает потенциала разработанной мной технологии. К тому же я настаиваю на непременных патентных выплатах.
– По предварительным расчетам, сделанным герром Тропшем, полученное по вашему процессу горючее оказывается, во-первых, более дорогим, чем то, что получается перегонкой нефти, и, во-вторых, все равно потребует добавления компонентов, изготовленных из природного сырья, – тут же перешел в наступление представитель BASF.
– Для производства высокооктанового топлива – несомненно, – тут же парировал Алекс, – а вот дизельное и топливо для судовых двигателей этого практически не потребует. Что же касается высокооктанового, то даже в его случае добавок понадобится не слишком много. Десятые доли, в самом крайнем случае – проценты от полученной массы. К тому же что касается итоговой цены, нефть-то Германии приходится закупать за рубежом и за чужую валюту, а топливо, полученное по моему техпроцессу, будет полностью – от момента добычи ресурса и до выхода готового продукта – производиться на территории вашей страны и из имеющегося в ее недрах сырья. А с нынешним уровнем инфляции марки
[23] еще непонятно, что в конце концов действительно обойдется дешевле.
