И во всем этом была ее воля, ее мудрость, ее совет.
Но смерть имеет власть и над самыми сильными.
И вот отходит княгиня, прощаются с нею ближние люди, протопоп Алексий стоит возле постели, готовится отходную читать.
Вдруг приподнялась княгиня, поманила протопопа, что-то на ухо ему прошептала.
Протопоп мигнул мальчишке, что стоял возле дверей, сказал, что государыня велела привести к ней отца Варсонофия, ученого грека, который ведал ее библиотекой.
Быстро явился грек, низко склонился перед государыней.
Она поманила его ближе, зашептала тихо, так что никто более не слышал, даже протопоп, как ни прислушивался.
– Помни, отче, что среди книг, которые тебе доверены, одна есть особенная. То Голубиная книга, самим Святым Духом написанная. Большая сила в книге той, так что следи, чтобы не попала она в руки слуг Антихриста! Душой своей тебя заклинаю – сбереги ту книгу, не пожалей за нее живота своего!
– Клянусь, государыня! – проговорил грек едва слышно.
Последний значок, красное сердечко, обозначающее черви, стоял на плане города в самом конце Садовой улицы, неподалеку от Калинкина моста.
Лариса прошла по улице, сверяясь с планом.
Впереди было одно из красивейших мест города, где река Фонтанка сливается с каналом Грибоедова, прежде – Екатерининским каналом. Но именно на том месте, которое было помечено красным значком, находилась стройплощадка, огороженная дощатым забором.
Лариса заглянула в щелку между досками и увидела глубокую яму, а рядом с ней груду щебня и строительного мусора.
– Как же так, – проговорила она растерянно, – выходит, здесь ничего не осталось?
Видимо, эти слова она произнесла громко, потому что на них отозвалась проходившая мимо интеллигентная старушка в шляпке.
– Вот именно, милая! – проговорила она несколько в нос. – Ничего не осталось! Скоро от всего города ничего не останется! Понастроят торговых центров…
– А что здесь раньше было? – спросила Лариса.
– Раньше, милая, здесь был фонтан! – охотно сообщила ей старушка. – И не простой фонтан, а особенный!
– Чем же он был такой особенный? – поинтересовалась Лариса, поскольку старушка замолчала, мечтательно прикрыв глаза.
– Фонтан любви назывался, иначе фонтан пылающего сердца! Говорили, что кто около этого фонтана поцелуется, на всю жизнь свою любовь сохранит. Помню, как мы возле этого фонтана с одним юношей целовались…
На лице старушки проступила растерянность.
– Как целовались – помню, а как его звали – забыла… вот что склероз с людьми делает!
– Выходит, не помог вам фонтан, – проговорила Лариса сочувственно. – Не удалось сохранить любовь на всю жизнь.
Вдруг она спохватилась:
– А почему он так назывался?
– Кто? – растерянно спросила старушка.
– Ну, фонтан этот.
– Какой фонтан? – переспросила старушка в недоумении.
– Тот, который был на этом месте. Вы сказали, что он назывался фонтаном любви, или фонтаном пылающего сердца. Так вот откуда пошло это название?
– Ах, милая, ты про это! – Старушка снова оживилась. – Так на нем герб дворянский был изображен – на щите рука с цветком, корабль и сердце.
– Сердце? – переспросила Лариса.
– Ну да, красное сердце на белом фоне…
– Красное сердце… – пробормотала Лариса, – знак червей…
– Вот из-за сердца этого фонтан так и называли. Считали, что кто поцелуется возле этого фонтана, тот на всю жизнь сохранит свою любовь. Помню, как мы возле этого фонтана целовались с одним юношей…
– Да, вы мне об этом уже рассказывали!
– Рассказывала? – недоверчиво переспросила старушка. – А разве, милая, мы с вами раньше встречались? Ах, вы, наверное, племянница Софьи Андреевны! Ну, передайте ей от меня привет!
Лариса не стала переубеждать старушку. Она остановила подходящую маршрутку и поехала к Володе, чтобы рассказать ему о своих открытиях.
Подходя к его дому, она сообразила, что, вероятно, пришла сюда в последний раз. Мысль не порадовала, даже сердце немножко защемило.
Встретили ее с нетерпением, но без радости. Володя сегодня был бледен, глаза запали. Лекарство, что послал Андрей, он взял без особого желания. Лариса поняла, что у него сегодня плохой день. Бывает такое с больными – спал плохо, утром все болит, и настроение на нуле. И ведь он не ее больной, так что лезть в душу с утешениями она не может.
Хозяин не предложил ей ни кофе, ни чая, молча поехал впереди нее в мастерскую.
– Смотри, – она протянула ему рисунок, который сделала при разговоре со старушкой, – вот тут был фонтан, а там – старый дом, а теперь все разрушено и забор стоит… Наверняка именно этот фонтан был отмечен на нашем плане значком червей… К сожалению, от фонтана ничего не осталось, так что мы не узнаем, какое латинское слово было на нем написано.
– Фонтан? – переспросил ее Володя. – Фонтан! – Он схватил листок, на котором записывал все найденные Ларисой латинские слова, и что-то на нем написал. – Смотри, что у нас получилось! – сказал он, протянув ей листочек.
На листке было написано четыре слова:
«Ex ipso fonte bibere».
– Ну, и что это значит? – осведомилась Лариса, возвращая листок Володе. – Хочу тебе напомнить, что я не владею латынью!
– Извини! Я просто вписал на место недостающего слова: «Fonte», что по-латыни значит фонтан, или источник. И все вместе получилось «Пить из самого источника»…
Глаза его загорелись, движения, совсем недавно вялые, теперь стали более порывистыми.
Володя открыл ноутбук, застучал по клавишам и через несколько минут сообщил Ларисе:
– Ну да, я не ошибся, есть такое латинское выражение «Ex ipso fonte bibere», это значит «Обращаться к первоисточнику, или оригиналу». Это выражение появилось в речи Цицерона «Об обязанностях», или по-латыни «De officiis». И вот что интересно… – Владимир сделал эффектную паузу. – Речь «Об обязанностях» является частью так называемого «Падуанского манускрипта», самый ранний экземпляр которого хранился в библиотеке графа Храбреновича.
– Кого? – переспросила Лариса, не понимая, чему Володя так радуется. – Какого еще графа?
– Сейчас ты все поймешь… – Володя повернул к ней экран ноутбука.
На экране был изображен дворянский герб – серебряный щит, разделенный на четыре части, в одной из которых находилась рука в железной перчатке, сжимающая лилию, в другой – парусный корабль, в третьей – пылающее сердце и в четвертой – двуглавый орел в византийской короне с острыми зубцами.
– Это ведь такой же герб, какой был на разрушенном фонтане! – обрадовалась Лариса. – Мне старушка его подробно описала, она говорит, что из-за сердца на гербе фонтан называли фонтаном любви!
