– Я не знаю, – ответил буддолог. – У меня не было. Я же говорю, я не буддист. Я ученый. Я излагаю известные буддологии факты. Буддисты говорят, это переживание можно знать, но не описать. Кроме того, при вхождении в поток переживание ниббаны может быть очень кратким, практически незаметным. Примерно как секунда пустого экрана при перезагрузке компьютера. Можно не заметить ничего вообще. Во всяком случае, не запомнить. Но вот с личностью медитатора после этого происходят глубокие изменения.
– Какие изменения?
– Во-первых, пропадает любой остаточный скептицизм в отношении Учения. Во-вторых, уходит приверженность к ритуалам и суевериям. И в-третьих, самое главное, исчезает индивидуальное «я»… Собственно говоря, инсайты в непостоянство и неудовлетворительность кажутся такими мучительными и страшными только до тех пор, пока сохраняется иллюзия персонального «я» – того, с кем это якобы происходит. Страдает именно эта иллюзия. Но после вхождения в поток она рассеивается, и тогда все ме…
– Стоп, – сказал Ринат. – Стоп. Как рассеивается?
– А вот так. Полностью и бесповоротно.
Ринат поднял на него полные боли черные глаза.
– Подожди, – проговорил он медленно. – Подожди-ка. Это как? Я вот про себя знаю, что я кое-чего в жизни достиг. И даже очень многого достиг. Я, например, собственник этой яхты. На которой ты сейчас мне мозги канифолишь. Если этот собственник исчезнет, полностью и бесповоротно, чья это тогда будет лодка?
Буддолог немного подумал.
– Это не приведет, естественно, ни к каким юридическим последствиям. По документам яхта будет оформлена на то же лицо. Или там юрисдикцию. Если в терминах Канта, «собственник для нас» останется тем же. Но в субъективном плане, сам для себя, собственник, конечно, исчезнет.
– То есть все будут думать, – спросил Ринат, – что лодка моя? Кроме меня?
– Выходит, так, – сказал буддолог.
– А я что буду думать?
– А вас уже не будет. Будут ментальные состояния, сменяющие друг друга. Вот как Юрий Соломонович замечательно описал. Но собственника ни у этих мыслей, ни у вашей яхты после этого не будет уже никогда…
Я очень хорошо понимал, о чем говорит этот человек – у меня уже развивались понемногу похожие симптомы. Ринат, видимо, тоже догадывался – не помню, когда я последний раз видел его таким злым.
– То есть что, от меня чучело одно останется? На которое другие будут смотреть и думать, что это я? А сам я, значит, незаметно сольюсь в туман?
– Ну, если отбросить известную эмоциональность вашего описания, то… Хотя нет, почему чучело. Для внешнего наблюдателя вы будете вполне тождественны себе прежнему. Все ваши теперешние знания, умения, навыки и так далее сохранятся. Уйдет только ваша внутренняя иллюзия субъекта, которому они принадлежат. Отмирающая личность является мнимой. Вместе с ней исчезают и мирские омрачения этой личности.
– То есть ты хочешь сказать, что я не бабки потеряю, а того, у кого они есть?
Буддолог просиял.
– Именно. Вот это самая точная формулировка. Но никто из ваших партнеров по бизнесу ничего даже не заметит.
– Ты не понял, что ли, – закричал Ринат, – мне насрать на партнеров! Ты правда не догоняешь?
– Правда, – пролепетал буддолог.
– А еще, мать твою, ученый. Ну давай я тебе объясню на пальцах. Вот смотри, если у тебя в банке деньги лежат, как ты их оттуда вынимаешь?
– По карточке.
– А если ты карточку потеряешь, как ты их достанешь?
– По паспорту.
– А если паспорт тоже потеряешь?
– Тогда проблема…
– Но решаемая, да? Пока есть отпечатки пальцев и сила бороться?
– Наверно.
– Хорошо. Теперь смотри – а если ты потеряешь того, кто эти деньги получить хочет? Тогда что? Как ты их тогда вынешь? Кто тогда будет карточкой крутить и паспортом махать?
Мне показалось, что Рината немного заносит в софистику – но я не спешил с выводами, зная по опыту, насколько он бывает мудр.
– Подумай, – продолжал Ринат, – если человек умирает, он ведь теряет все свои сбережения, да?
– Ну да.
– А для буддиста, мне мой лысый сам много раз говорил, та личность, которая обогащается, она иллюзорная. Я его еще слушал и посмеивался. А сейчас вот понял… Был Ринат из списка «Форбс», и все. Тело живет, бабло на счетах, бизнес работает, а самого главного уже нет. Да это ведь хуже инсульта! Там будешь хоть парализованный, но ты сам и с бабками. А здесь… Кому деньги-то достанутся, если личность исчезнет? Не один ли хрен – деньги потерять или того, у кого они есть?
– Второе хуже, – сказал Юра. – В первом случае можно опять их для себя заработать. А во втором уже нет.
– Вот именно! – закивал Ринат. – Если меня уже нет, зачем мне тогда все это? Лодка, домик у моря, все дела? До тебя доходит вообще, как ты нас подставил?
– Ну почему подставил, – отозвался бледный Дамиан. – Может, вам еще понравится.
– Меня, сука, уже месяц колотит по-страшному, – взорвался Ринат, – а ты говоришь, мне понравится, когда от меня вообще ни хера не останется?
Он повернулся к буддологу.
– Ну-ка, говори, как это выглядеть будет. Чтобы знать, если начнется. Только без санскрита.
– Это не санскрит, это пали.
– Мне похуй. Говори коротко и ясно, по-русски.
– Ну, если своими словами… При продвижении в более высокие ньяны сначала будет плохо. Вот как сейчас, и даже хуже. Может быть, намного хуже.
– Да куда еще хуже? – застонал Ринат. – В каком смысле?
– Ну, сейчас у вас еще некоторая ясность есть насчет происходящего. Вы его описать можете. Это, к сожалению, уйдет. Будет страшно и смутно. Все будет восприниматься, так сказать, в сугубо негативном ключе. Ничего – вообще ничего – не будет радовать душу… Возможны болезненные телесные переживания.
– Какие?
– Например, что вас пронзают пиками. Что тело превращается в камень и так далее. Умственные состояния тоже неприятны – например, описывается скука такой интенсивности, что она больше напоминает боль. Естественно, будет возникать постоянное желание прекратить медитацию… Впрочем, в вашем случае такой проблемы нет – вы же не медитируете. Дукха-ньяны развиваются спонтанно… Даже не знаю.
– А дальше?
– А дальше, как я уже сказал, вернется покой и душевное равновесие, а следом – первое переживание ниббаны.
– И вместо утраты собственности, – подвел итог Юра, – получим утрату собственника. То есть сначала очень херово, потом совсем херово, а потом вообще пипец. Так?
Буддолог кивнул.
На несколько минут в бильярдной установилась тишина.
