Но ни один Моисей за всю историю так и не вывел свой народ из двух последних абзацев «Великого Гэтсби»
[15].
Я плакал от ужаса перед открывающимися мне безднами, а новые инсайты все били и били в мое сердце.
Мы всю жизнь не замечаем таких простых и страшных очевидностей, понял я, потому что у нас есть нарративный ум. Я потом уже набрел на это красивое словосочетание – а сам поначалу окрестил этот слой сознания «политруком» или «романистом».
Дело в том, что мы живем не в «мире», не в «пространстве» и не во «времени», не среди ощущений и переживаний – мы живем в нарративе, в сказке. Мало того, мы не просто живем в нем, мы сами тоже нарратив. И даже высокодуховные граждане, думающие, что живут в «здесь и сейчас», на самом деле живут в нарративе «здесь и сейчас».
Часть нарратива повествует про «нас», часть про «мир», они переплетены между собой и создают замкнутую скорлупу, из которой нормальный человек не высовывает носа до самой смерти. Не из косности или трусости, а потому что он сам – просто рисунок на этой скорлупе. Рисунок ведь не может высунуться сам из себя, сколько бы разные Эшеры ни изображали подробнейших схем такого процесса: это будут другие рисунки, и только.
Нарративный ум – как бы встроенное в нас СМИ, которое делает вид, что информирует нас о «событиях нашей жизни», но на деле просто погружает нас в глюк, где нам велено жить. А еще точнее – создает фейк, называющий себя нами. Да-да, я не случайно вспомнил это слово. «Фейк ньюз» – это не булькающее в интернете говно. Это мы сами.
Наш язык содержит слова «Я» и «оно» не потому, что они отражают природу реальности, а исключительно по той причине, что этого требует нарративный ум, которому легче таким образом соединять разноцветные пятна, оглушительные звуки, кишечные спазмы и безобразные мысли в романчик, который он все время впаривает мозгу. Вот этот нарративный ум и есть наше все, а никакой не Пушкин.
Это даже не романист, как я сначала думал. Это бессовестный партийный журналист с пошлейшим темником, каждую секунду разъясняющий, кто мы и что происходит.
А происходит с нами, Таня, всегда одно и то же – мы испуганно вглядываемся в создающий нас нарратив и не воспринимаем больше ничего, потому что нашего слабого сознания хватает лишь на это.
И за люминисцентной декорацией, постоянно висящей перед нашими глазами, мы не видим сути того, чем торгует заведение. Мозг держит нас в постоянной белой горячке, чтобы мы не замечали простой и убийственной истины ежесекундного исчезновения всего – и день за днем покупали фьючерсы ООО «Прекрасное Далеко».
Нарративный ум строит ширму, заслоняющую постоянный распад того, что было нами и миром секунду назад. На этой ширме нарисован «наш мир» и «мы сами». Поверь, там всего несколько кривых линий. Всего несколько каббалистических знаков, которые наше сознание в состоянии удержать одновременно. И кроме этого наперсточно-мозгового фокуса, Таня, ничего не было, нет и не будет до самой смерти – никакого другого человека и никакого другого мира.
Помнишь, мы в школе хохотали над анекдотом про сперматозоидов, которые плывут в предрассветной тьме и переговариваются: «Я буду скрипачом, а я космонавтом, а я премьер-министром», и так далее. А потом раздается голос: «Братья и сестры, нас обманули! Во-первых, мы в резинке. А во-вторых, мы в жопе…»
Так вот, нас всех – скрипачей, космонавтов, олигархов и так далее – обманули куда сильнее, чем этих сперматозоидов.
Они хоть до жопы добрались. А мы – просто кажимость, воспоминание, мгновенное состояние нарративного ума, обновляющееся каждый миг.
«Вещь в себе, вещь для нас…»
Как дышали-то.
Понимаешь ли ты всю безотрадность того, что я увидел? Все появляется и тут же исчезает, исчезает навсегда. Нет приобретения, нет награды – волны бытия возникают неизвестно где, прикидываются нами и миром, и тут же уходят неизвестно куда; они совершенно вне нашего понимания, какое уж там власти. Мы можем только по-верблюжьи жевать свой нарратив.
Все мировое кидалово всех возможных сортов и ценовых диапазонов состоит из одних и тех же быстро и больно мигающих пикселей, которые мы доверчиво зовем собой и миром.
Все, за что мы бьемся в жизни – это перестановка букв на дисплее ума, корректура «рассказа про нас», который читаем «мы сами», хотя оба члена этого уравнения есть голимейшая подделка, ежесекундно разлетающаяся вдребезги… О ужас, о безысходность, о подлость, о бездна…
И из бездны этой нет выхода. Мы можем родиться при авторитаризме, умереть при совсем другом авторитаризме, но из-под этого главного наперстка нам не выползти никогда.
Но есть и хорошая новость. Кто умирает в конце сеанса? Да никто. Вот только этот нарратив.
Помнишь, как пели в восьмом классе?
«Если у вас нету тети, то вам ее не потерять. А если вы не живете, то вам и не, то вами и не, то вам и не умирать…»
Чему бы я стал учить молодежь со дна этих прозрений?
Да чему я могу научить… Смешно.
Ребята, сказал бы я, мальчишки и девчонки – пока молодые, развивайте полный лотос, он очень пригодится вам в жизни. И ничего не берите в голову, кроме щебета птиц, шума ветра и плеска волн. Но и они вас не спасут. Вас предаст все, на что вы смотрите дольше двух секунд. Поэтому отпустите все. Если, конечно, можете…
Но ведь молодежи такое не говорят. Потому что кто тогда купит айфон и подпишется на канал? Кто выйдет на митинг? Кто заступит на вахту? Кто закажет крафтовое пиво, сядет за штурвал и нажмет красную кнопку?
Человек на земле – отнюдь не свободный испытатель реальности. Человек на земле работник. Не будем сейчас уточнять, на кого именно – это в данном контексте неважно.
Важно то, что истина не только сурова. Она еще асоциальна. Слава богу, что юность человечества надежно от нее защищена.
***
Выхода не было – я видел это так же отчетливо, как граф Толстой в своей «Исповеди».
Будда был прав – жизнь была страданием уже потому, что за тонкой пленкой фейк-нарратива в ней не было ничего, за что можно было бы ухватиться, никакой опоры вообще. В ней был только непрерывный распад становления (или, если это звучит слишком пессимистично, становление распада); болью было все. А сам я походил на ежесекундно сливающийся в канализацию поток жидкой глины, считающий себя чотким големом на пути к успеху.
То, что я переживал, уничтожало всякую возможность получать от жизни знакомые формы радости. Все рассыпалось в последовательность бессмысленных быстрых ощущений, не имеющих никакой собственной ценности. Если таким было пробуждение, о котором говорят мистики, так лучше бы я спал себе дальше – и видел сны, и зеленел среди весны…
