— Ты любил ее?
— Ну конечно.
В глазах у нее заблестели слезы: она представила себе, что значит потерять того, кого любишь. Потерять родных. Потерять Дэна.
— Дэн, мне так жаль…
Его взгляд нашел ее, и у него в глазах зажглось нечто похожее на любовь.
— Я скажу тебе одну вещь, Ангел. В тот день я практически умер и не думал, что когда-нибудь вернусь к жизни. До тех пор, пока… — Он провел ладонью по волосам. — Но потом…
— А что было потом?
Он с нежностью посмотрел на нее.
— Ты.
— Дэн…
— Не знаю, Ангел, что это все значит, знаю только, что ты первой за долгое время заставила меня почувствовать что-то. Ты поразительная, открытая… Ты настоящая. Я не шутил, когда сказал, что не встречал никого, кто был бы похож на тебя.
Она едва не задохнулась от острого чувства вины. Она обязана рассказать ему правду. Именно сейчас. Он раскрыл ей свое прошлое, свое сердце. Что же она выберет? Будет она женщиной, которая любит его, или будет жалкой трусихой?
— Ангел, иди ко мне.
Он натянул презерватив, устроил ее на себе и ласково поцеловал в губы. Дождь между тем продолжал шелестеть, а от огня в камине остались лишь красные угольки.
— Дэн, я должна тебе кое-что сказать.
— Не нужно больше разговоров.
— Но я…
— Я разрываюсь, Ангел, ты мне нужна.
Его глаза умоляли, а нижней частью живота она явственно чувствовала его страсть.
— Ангел, я должен быть в тебе.
Сердце у нее ныло не меньше, чем тело. Она приподняла бедра, открываясь Дэну, давая ему доступ к тому тайному месту, которого он так жаждал. Стиснув его руки, она положила их себе на бедра.
Легкое движение — и они слились в одно целое.
Свет и тепло утреннего солнца тронули веки Кэти. Она вытянулась под легкой простыней. В теле еще жила память о ночи любви, и Кэти улыбнулась, вспомнив бурный вихрь, захвативший их в этой постели около трех или четырех часов ночи. И те причудливые позы, которые оба принимали…
Она пошевелила правой ногой, отыскивая бедро Дэна, но нащупала только смятые простыни.
Она с удивлением открыла глаза, осмотрелась и не увидела ничего, кроме стенных часов, которые показывали полдень.
Страх все сильнее охватывал ее. Она выбралась из постели и оделась, потом обежала всю эту тесную хижину. Дэна не было.
Она вышла на крыльцо, тщетно всматриваясь в окружающее пространство. Ничего. У нее запершило в горле. Как он мог оставить ее без единого слова? Ей стало горько.
Осмотр конюшни принес неутешительные новости. Ранкона на месте не было.
Боже правый.
Он уехал в город, как и обещал. В ней поднялась паника. Дэн уехал в город, где кто-то другой сообщит ему, что она — принцесса и на ее след вышли люди из ее личной охраны.
Она опустилась на крыльцо и закрыла руками лицо.
Как она могла допустить такую трусость? Почему решила, что сможет удержать его еще на день?
Из ее глаз вот-вот готовы были хлынуть слезы, очень близко стоявшие уже десять минут — с тех пор как она проснулась и убедилась в отсутствии Дэна.
Среди деревьев послышалось какое-то движение. Треснула ветка.
Сердце у Кэти скакнуло.
Дэн.
Он не поехал в город, поехал в лес, может быть, отправился к реке порыбачить.
Она поднялась и приложила руку козырьком ко лбу, заслоняясь от яркого света, и от ее торжества не осталось и следа: на опушке показались два фыркающих жеребца, а на них — два ее телохранителя, Питер и Кейл. Они подъехали к ней и склонили головы.
— Ваше высочество?
С огромным усилием Кэти вскинула подбородок.
— Да?
— Мы явились, чтобы доставить вас домой.
Глава двенадцатая
Дэн просунул ногу в стремя и вскочил на спину Ранкона. За какую-то неделю он сделался безмозглым романтиком.
Опустив взгляд на руки, он недовольно помотал головой. Собирать фиалки для женщины, которая спит в его постели! Услышав про это, ребята в полиции развеселились бы так, что устроили бы попойку.
И все-таки Дэн не сдерживал улыбки, думая, как обрадуется Ангел — и вознаградит его сторицей.
Он слегка пришпорил Ранкона и направил его к хижине. День обещал быть великолепным — солнечным и не слишком жарким. Такой день хорошо провести у реки или (он заулыбался еще шире) в реке.
Но его улыбка тут же пропала. Ему же надо мчаться в город, чтобы узнать новости у Джека. Его долг перед Ангелом — выяснить, кто она и откуда. Правда, если быть честным, у него нет ни малейшего желания вытаскивать на свет Божий что-либо, что может разрушить «их маленький мир», если прибегнуть к ее выражению. Пусть у них будет хотя бы еще один день.
Безмозглый романтик.
Он все еще продолжал ругать себя, когда выезжал на поляну. Но, приблизившись к дому, внезапно почувствовал, что в воздухе что-то изменилось. Что именно — он еще не установил. Все так же светит солнце, щебечут птицы, но что-то уже не так.
А затем многое стало ясно.
Сердце едва не выскочило из груди Дэна. Он до предела натянул поводья, спрыгнул с Ранкона и потянулся к оружию.
На крыльце, прямо напротив Ангела, стояли два европейских подонка, которых он уже видел в городе. Все его рефлексы мгновенно обострились. С первого взгляда он заметил в руках одного из чужаков нечто темное. С такого расстояния не разглядеть, что именно, но внутри у Дэна что-то перевернулось.
Эти мужчины с суровыми лицами о чем-то говорили. И как бы то ни было, Ангел расстроена.
Сжимая в руке пистолет, Дэн двинулся к ним. Остановившись примерно в десяти футах, он навел на гостей дуло пистолета и резко прокричал:
— Стоять!
Оба повернулись, прищурились. А потом опять обратились к Ангелу и что-то сказали.
В Дэне взыграла ярость. Он подошел еще ближе, натянувшись как струна.
— Стоять, или я вас уложу!
Ангел, с расширенными и полными ужаса глазами, выступила вперед, оказавшись перед менее рослым из двоих противников.
— Нет, Дэн, пожалуйста…
— Ангел, не двигайся, — скомандовал он.
Сейчас от мишени его отделяло не больше пяти футов.
Стоявший по правую руку Ангела гигант презрительно усмехнулся:
— Сэр, я бы советовал вам не приближаться и опустить оружие.
Дэн вполголоса произнес крепкую фразу из двух слов и сделал еще шаг вперед, не опуская руки.
