Не совсем правда — но и не ложь. В разных странах она старалась быть другом детей, была представителем интересов детских учреждений и их спонсором.
— Тогда понятно.
— Ну да.
— Думаю, завтра мы узнаем наверняка.
Она вымученно улыбнулась.
— Я не в силах ждать.
— Правда?
— Правда.
В его глазах мелькнуло что-то, похожее на удовольствие. Он взглянул на ее пшеничную лепешку с карамелью и шоколадом.
— Ты собираешься есть?
Она с радостью вернулась к шутливым вопросам-ответам, которые помогли бы ей забыть, что этот вечер, вероятно, последний, когда они с Дэном по-настоящему вместе, когда он смотрит на нее как на обычную девушку.
— Вы, шериф, хотите отобрать у меня «слюнки текут»?
— И не только их.
— А-а, значит, мы хотим одного и того же.
Что-то есть в этом человеке, во всей ситуации, что побуждало ее к рискованным, безрассудным поступкам. Она почти не сомневалась, что в Лландароне, в атмосфере чопорного двора, ей не пришло бы в голову показаться на людях с губами и щеками, измазанными жидким шоколадом, который стекал вниз, на грудь.
Но сейчас она не в Лландароне.
Сейчас она здесь, она сидит у гудящего камина, прислушивается к стуку дождя по крыше — и к своим мыслям, за которыми должны последовать действия.
— Ангел, ты что делаешь?
— Ты согласился, что мы хотим одного и того же.
— Согласился.
Она улыбнулась.
— Так иди сюда и возьми то, что нужно нам обоим.
Дэну показалось, что его мозг вот-вот взорвется. А она склонилась к нему, одетая в его чистые шорты и его же белую майку. Ее волосы рассыпались по плечам. Она близка, от нее исходит невообразимый запах, к которому примешивается аромат горячего шоколада, а полузакрытые глаза соблазняют и искушают.
Он задрожал от нетерпения всем телом.
Сладость шоколада, ее сладость проникли в его кровь, его ладонь нашла ее шею, и он притянул к себе ее голову. Тосковать им предстоит потом, а пока у них еще много времени. Сейчас ей необходимо быть поглощенной им, а он жаждет взять свое.
Дэн наклонил голову, захватил ее губы, и при ее стонах грудь его наполнили гордость и радость: он вышел победителем из битвы, в которой оба участника были союзниками.
Потом ему понадобилось нечто большее, и он двинулся ниже, целуя ее в подбородок, в шею. Его поцелуи сделались жарче, когда он оказался около ключицы, там, где билась жилка, где кожа была горячей и гладкой.
— Еще, — жадно прошептала она.
Она получит все, чего хочет и когда захочет. Дэн вновь двинулся вдоль ее тела, следуя за полоской шоколада, оставленной для его языка. Ее дыхание сделалось неровным, ее пальцы нащупали край рубашки, и ее грудь обнажилась.
Дэн уже был тверд, как гранит.
Он забрал в руку маленькую полусферу, помассировал ее, наклонился и стиснул сосок. Из горла у нее вырвался крик, такой неподдельный, рожденный в такой глубине ее существа, что ему захотелось издать такой же — по причинам, которых ему не хотелось ни осознавать, ни анализировать.
Его ловкие пальцы быстро освободили их обоих от одежды.
— Да, да, — шептала она, пока его пальцы исследовали ее тело, не пропуская ни кудрявых прядей, прилипших к его бедрам, ни грудей, прильнувших к его груди. Время остановилось, когда ее ноги обвили его.
Он рухнул на нее и медленно вошел внутрь. Дождь стучал в бешеном ритме по крыше и оконным стеклам, и Дэн подчинился этому ритму, забрал Ангела и унесся с ней вместе в мир неведомого наслаждения.
Они уносились все выше и выше, а когда за окном вспыхнула молния, тогда же вспыхнула Ангел, и Дэн, накрыв ее губы, последовал за ней.
— Ангел…
— Что?
— Ты не спишь?
— Н-нет…
Кэти лежала у угасающего камина, завернувшись в одеяло, уютно устроившись в руках Дэна. Она подняла голову и взглянула на стенные часы: два часа сорок пять минут. Ну почему время бежит вперед?
Дэн запустил пальцы ей в волосы и опустил ее голову себе на грудь. Удивительно, но ее сердцебиение тут же усилилось при прикосновении.
— Может, пойдем в кровать?
— Не сейчас.
— Тебя что-нибудь беспокоит?
Дэн помедлил с ответом, только крепче стиснул ее.
— Помнишь, ты спросила меня, убивал ли я людей?
Ее сердце тут же откликнулось на тяжелые удары молота в его груди.
— Помню.
Он выдохнул.
— Четыре года назад убили мою девушку. Я лежал в больнице после ранения и не мог быть рядом с ней.
Мышцы живота у Кэти сжались.
— Ее убили?
— Да.
— Она ведь была не просто твоей девушкой?
— Не просто.
Комната начала вращаться вокруг Кэти.
— Она была моей невестой.
У Кэти остановилось дыхание, но ей все-таки удалось выговорить:
— Что же случилось?
— Мы преследовали одного преступника. Отменный негодяй. Я не успел его захватить, он всадил в меня пулю и отправил на койку. Дженис была полна решимости дожать его и отправилась на охоту в паре с одним новичком.
— Ох, Дэн…
— А меня, Ангел, не было рядом, и я не мог ее защитить.
Кэти ничего не говорила, только крепко держала Дэна за руки. Внезапно все происшедшее за последнюю неделю обрело значение, стало понятным отношение Дэна к жизни, к браку, к людям, равно как и его стремление защищать ее.
— Парень, который ее убил, сумел скрыться. Четыре года я его выслеживал, выжидал момента, когда он оступится. В конце концов я накрыл его на станции мойки рефрижераторов.
— И что было потом?
— Была борьба, и я скрутил его. Сейчас он в тюрьме.
— Ты ранил его?
— Несколько шрамов у него осталось.
Она села.
— Дэн…
— Ему наложили несколько швов.
— Ты искалечил его.
— Да, черт возьми! — рявкнул Дэн, также садясь на кровати, и глаза у него угрожающе заблестели. — Адом клянусь, он заслужил куда больше.
— И из-за этого ты здесь?
Он кивнул.
— В подвешенном состоянии. Полная неопределенность. Предполагается, что я обдумываю то, что натворил. Как будто я могу не думать об этом.
Кэти тронула его ладонь. Она не станет судить слишком хорошо она понимает человека, мучимого прошлым.
