Может, та женщина приносила ей предупреждение, а отнюдь не воспоминание о прошлом? Предупреждение от матери или даже от самой Кэти, предупреждение, гласящее: если Кэти не сойдет с накатанного пути, не отступится от существования в отказе от счастья, от подлинной жизни, то она будет потеряна для этого мира.
Что-то царапнуло ее в глубине сердца, но она отогнала от себя это чувство.
— Фрэн, мы с тобой теперь сестры. Я могу на тебя положиться?
Фрэн сжала ей руку.
— Только скажи, что я могу для тебя сделать.
— Помоги собрать вещи.
Глава первая
Комары впивались в затылок Кэти, неведомые животные издавали непонятные звуки, проглоченная час назад овсяная каша комом легла в желудке.
Но никогда в жизни Кэти не была так счастлива.
Прошло трое суток с той минуты, как она, одетая как рядовая студентка, вооруженная фальшивым паспортом (который обошелся ей весьма недешево) и изъясняющаяся с американским акцентом, которым она виртуозно овладела за годы странствий, приступила к осуществлению разработанного семь лет назад плана: оставила Лландарон и вылетела в Соединенные Штаты.
Верная своему слову Фрэн помогла ей собраться и отвезла в аэропорт. Поскольку миссия передачи королю известия о бегстве его дочери обещала быть достаточно тяжелой, Кэти решила не сообщать невестке о своем маршруте.
Во время полета Кэти не могла не думать о реакции отца на ее отъезд. Но, оказавшись в «Большом Яблоке»
[1], она заставила себя выбросить все тревоги из головы. Да, он ничего не будет знать о ее местонахождении, но ему придется смириться с тем, что в ее нынешнем настроении она не сможет быть полезной ни ему, ни тем людям, визиты к которым он для нее запланировал.
Из Нью-Йорка она вылетела в Даллас, оттуда в Денвер, где взяла напрокат машину и отправилась в туристическую фирму. Упиваясь при этом каждым свободным шагом.
Путешествие проходило точно по плану, и Кэти не сомневалась, что никто за ней не следует.
Она улыбалась, ее уверенность ничто не могло поколебать.
Справа, сквозь ветви роскошной сосны, пробивалось утреннее солнце, будто специально, чтобы осветить тропинку Кэти. Слева серебряные струи ручья стремились по каньону к реке. Плеск воды расслаблял, хотя одновременно напоминал о шуме отцовских волшебных фонтанов. Плато Колорадо оказалось изумительным, как и говорила ей когда-то школьная подруга.
Где же, как не здесь, спрятаться от мира усталой принцессе?
В соответствии с договором, представители туристической компании высадили Кэти у подножия гор, то есть там, где начинались разветвляющиеся тропы, ведущие вверх. С полным рюкзаком за плечами, с походной тростью в руках, вооруженная баллончиком с жидкостью против комаров и радиопередатчиком для непредвиденных ситуаций, Кэти углубилась в горы. Придерживаясь предписанного маршрута, она проводила ночи в разбросанных на плато и предназначенных для туристов домиках, принадлежащих компании. Она питалась тем, что ей предоставила компания, спала на тонких, неудобных матрасах и ни о чем не жалела.
Ее охватило ощущение свободы, будущих приключений, поджидающей на каждом шагу опасности.
Слово «опасность» кольнуло ее и заставило замереть на середине тропы. Сработал инстинкт. Кэти склонила голову набок и прислушалась.
И кое-что услышала.
В десяти футах под ней плескалась о скалу вода, высоко над головой среди ветвей деревьев весело щебетали птицы. И все это она слышала и раньше.
Значит, было что-то еще.
Кэти не успела проанализировать, что же такое донеслось до ее слуха, как ее способность размышлять была парализована. Из глубины леса прямо к ней направлялся некто на вороном жеребце. Время замедлило ход.
Сердце молотом колотилось в груди Кэти. Собраться с мыслями она не могла. Она сделала неосторожный шаг, услышала шорох сосновых игл под ногами и поскользнулась на камне, еще влажном от росы.
Нога поехала вниз, рюкзак соскользнул с плеч и остался на камне. Кэти вскрикнула, в мозгу мелькнуло предсказание старухи: «Если они не будут очень осторожны, то потеряют вас…»
И земля начала стремительно приближаться.
Поток яростных ругательств эхом огласил горный воздух. Стиснув зубы, Дэн Мейсон спрыгнул с захромавшего коня и пробрался к пострадавшей. Он взял ее за руку, но она не шевельнулась и не издала ни единого звука. Да откуда она вообще взялась? Он огляделся. На этих тропах никогда никого нет. Особенно в шесть часов утра, когда вроде бы маловероятно встретиться с вчерашними или прошлогодними призраками.
Осторожно — насколько это было в силах человека, привыкшего иметь дело с опасными преступниками, — он перевернул женщину, отбросил со лба рыжеватые волосы и прикоснулся к нижней части шеи. Пульс ровный. Дэн наклонился и подбородком почувствовал дыхание.
Он тряхнул головой и испустил тяжелый вздох.
Тем временем опытные глаза помощника шерифа округа уже составили представление о ее состоянии. Переломов вроде нет. Есть, впрочем, синяк на лбу. Благодарение Богу, не более чем синяк.
Постепенно глаза полицейского становились глазами мужчины, и с этим он ничего не мог поделать. Низкий, похотливый негодяй. А она похожа на ангела. Полные губы, шелковистая кожа, длинная шея. И твердый подбородок — свидетельство упрямого характера.
Взгляд скользнул ниже: тонкий серый спортивный свитер, потертые джинсы. Потрясающие воображение формы.
Он глубоко вздохнул, не забыв обозвать себя развратным кретином. В сущности, туристка как туристка. Если бы не сапоги. Здесь ошибки быть не могло — высший класс. У этой женщины водятся деньги.
Река гудела в десяти футах внизу, словно пожарная сирена. У Дэна задергалась жилка на шее. Женщина могла сорваться в пропасть.
Он наклонился и прошептал:
— Леди, очнитесь.
Никакого результата. Дэн только почувствовал дьявольски заманчивый запах.
— Леди, вы меня слышите?
Бледно-розовые губы разомкнулись, послышался слабый стон. Женщина шевельнулась, и лицо у нее исказилось — вне всякого сомнения, от боли. Видно, здорово ей досталось, подумал он. Но надо привести ее в чувство.
— Очнитесь. Откройте глаза, посмотрите на меня, — сказал он громко, словно перед ним была не пострадавшая женщина, а закоренелый преступник.
Рыжеватые ресницы дрогнули, и глаза открылись. Фиалковые глаза глянули на Дэна, отчего в груди у него что-то сжалось.
— Вы меня слышите?
Моргнув, словно пьяная, она кивнула.
— Вы здесь одна?
