Конь захрапел под ее рукой, словно услышав ее мысли.
Ангел засмеялась.
— Ранкон, твой хозяин — жутко упрямый человек.
— Он знает.
Она резко обернулась — в дверях стоял Дэн. Она ответила ему гримасой.
— А он знает, как далеко ты зашел в своей низости?
— Ни разу не слышал, чтобы он говорил о моей низости.
— Может, он ею уже наелся?
— Сильно сказано.
Ангел усмехнулась.
— Кстати, слово «упрямый» — это все, что ты услышал из моего разговора с Ранконом?
— Да.
— Хорошо.
Она не кривила душой, она не помнила, когда прежде говорила вслух столь откровенно.
Оттолкнувшись от дверного косяка, Дэн подошел к Ранкону и потрепал его по морде.
— Что, парень, о чем она с тобой сплетничает?
— Ничего он тебе не скажет.
Дэн изобразил на лице насмешливое разочарование и погрозил коню пальцем.
— Попадаешь под женские чары! Сколько раз я с тобой проводил беседы!
— Надо полагать, маловато. Я довольно легко убедила его сохранить мои тайны.
— И как же именно?
Она тряхнула головой, но улыбка уже играла у нее на губах.
— Хватило трех морковок и одного поцелуя.
— А я могу присоединиться к договору?
Что-то растаяло у нее внутри.
— Только если пообещаешь не проболтаться.
— Согласен.
Она очень старалась, но слова отказывались сходить с губ. Вместо того чтобы сказать: «Я влюбляюсь в тебя», она лишь произнесла невыразительным голосом:
— Мне понравилась музыка.
Дэн опять погладил Ранкона. Из плеера лилась любовная песня, напоенная мужественной и резко выраженной чувственностью.
— Танцуешь? — спросил Дэн.
Ее пальцы крепче стиснули щетку.
— Ранкон или я?
Он вскинул голову так, что у нее замерло сердце.
— Ты, Ангел.
— Ты хочешь сказать — с партнерами?
— Именно это я и хочу сказать.
Он вынул щетку из ее руки и бросил в ящик с инструментами, после чего его рука змеей обвила талию Ангела. Она же робко накрыла его ладонь своей, а другую руку опустила ему на плечо.
Дэн медленно повел ее в такт музыке. Бесподобный танцор. Он прижал ее к себе уверенным движением, притягивая все ближе — по мере того, как певец наполнял чувством мелодию. Она соприкоснулось с ним, ее груди, затвердевшие, ноющие, притронулись к его торсу, и в его глазах зажегся голод, который ей так хотелось утолить.
И вдруг перед ней встал образ другой танцующей пары. Она испытала смертельное желание получить то, что было у них, ощутить то, что было ведомо тем двоим.
Она отогнала образ прочь и улыбнулась Дэну.
— Думаю, что танцую. Его улыбка была жесткой.
— Ангел… — Что?
— Завтра с утра я еду в город.
Ее пронзило чувство заброшенности.
— Зачем?
— Чтобы навести кое-какие справки, установить принадлежность номерных знаков и поболтать с одним знакомым из ФБР.
Внезапное обрушившееся на нее одиночество в одно мгновение привело ее в отчаяние.
— И ты отправишься один?
— Я быстро обернусь.
Она кивнула. Замерла, отстранилась.
— Ангел, здесь безопаснее, — решительно пояснил Дэн.
— Для меня или для тебя?
— Только не начинай снова…
— Все началось. И продолжается уже несколько дней.
Его лицо окаменело.
— Тут ты попала в точку.
Она выпрямилась, указывая на него пальцем:
— Я права. Знаешь, что я тебе еще скажу? Ты не доверяешь себе в том, что касается меня.
— И это точно, — с горечью бросил он.
Долгую минуту они смотрели друг на друга. Кипящая кровь бушевала в жилах обоих. Что ей теперь сказать? Как она станет сражаться за него, если он готов потерпеть поражение?
Она вдруг почувствовала себя бесконечно усталой — прошлой ночью отдохнуть не удалось.
— Пойду приму душ и лягу, — спокойно проговорила она и, не глядя больше в его сторону, повернулась на каблуках и вышла из конюшни.
Глава восьмая
— Рост — примерно пять футов шесть дюймов, вес — около ста двадцати фунтов. Длинные светло-русые волосы с рыжими и светлыми прядями. Ах да, фиалковые глаза.
Дэн прислонился к стенке телефонной будки и услышал в трубке смешок Джека Боннера, своего приятеля, служившего в ФБР.
— Вот как? Фиалковые глаза?
— Точно так.
— Значит, говоришь, светло-русые волосы с рыжими и светлыми прядями?
— Ты это повторяешь ради собственного удовольствия или чтобы поиздеваться надо мной?
Дэн сделал такое движение, как будто хотел забраться в телефонную трубку и дотянуться до своего друга.
Джек хихикнул.
— Поиздеваться и развлечься.
Эти два человека знали друг друга больше десяти лет, они даже вместе учились в полицейской академии. Другие стражи порядка называли их «бродягами» за приверженность к нестандартным методам преследования, и эта общность взглядов и привычек крепко их связала.
Однако служба в федеральной полиции не удовлетворяла обоих. Выдержав несколько лет, Джек перебежал в ФБР, а Дэн подался в ведомство шерифа.
И все-таки, к удивлению многих знакомых, их дружба не оборвалась. Да, им случалось ругаться, доставлять друг другу неприятные минуты, но, когда происходило что-то серьезное, не было такой услуги, в которой они отказали бы друг другу. Когда преступник отстрелил Джеку изрядный кусок ноги, Дэн был рядом — он поднял Джека с койки и помог вернуться к работе. А когда погибла Дженис, Джек вытащил Дэна в нормальную жизнь после месяца кромешного ада.
— Еще у нее акцент, — сообщил другу Дэн, наблюдая, как город пробуждается и вступает в новый день. — Ты там записываешь, что ли?
Джек насмешливо фыркнул.
— Мейсон, как по-твоему, с кем ты имеешь дело?
Дэн услышал глухой шорох разрываемой бумаги. И невольно улыбнулся.
— Я сказал, у нее акцент.
— Какой именно? Южный? Британский? Бруклинский?
— Может, британский. Или шотландский. Или ирландский. Не могу сказать наверняка.
— И ты считаешь, она из богачей?
