Я не в состоянии думать о Коуле, Лис, Чандре и Меган. Я пропустила их встречу в «У Мерфи» в прошлые выходные. Не могла смотреть им в глаза. Я лгала им, как лгала Уоллису, а они в первую очередь его друзья. Они будут так же злы, как и он, а может, и еще того злее.
Вхожу в класс и вижу, что лицо Уоллиса словно высечено из камня. Смотрит он куда-то в сторону. Несколько человек оборачиваются, чтобы взглянуть на меня, но большинство занимаются своими делами. Уоллис достает бумагу и начинает что-то писать. Миссис Граер сидит за своим столом, ее голова опущена, глаза смотрят в книгу у нее в руках. Из-под правого ее рукава чуть-чуть виднеется самый кончик татуировки. Если бы я о ней не знала, то ничего не заметила бы.
А я надеялась, что это было очередным кошмаром. Тату. Некое иллюзорное видение, посетившее меня, – ведь тот день был таким странным.
Но оказалось, что нет. На руке учительницы большими буквами, словно боевой клич, вытатуирована наиболее популярная фраза из «Моря чудовищ»: «В МОРЕ ОБИТАЮТ ЧУДОВИЩА». Да, миссис Граер. Да, это так. И вы одно из них. Вам не положено было выходить на поверхность воды, но вы ослушались. Вы рванули наверх, и теперь я никогда не смогу забыть, что видела вас. Никогда не смогу забыть, что вы существуете.
Опомнившись, обхватываю руками шею. Создатели не должны так относиться к своим фанатам. Не надо желать, чтобы они исчезли. Благодаря им у меня есть… у меня есть хоть что-то. Благодаря им я могу заплатить за колледж, за графический планшет, благодаря им я могу заниматься тем, что люблю. Надеюсь, Оливия Кэйн никогда не проникнется ко мне подобными чувствами.
Оливия Кэйн.
Я не знаю точно, что с ней сталось, но понимаю, что не хочу того же для себя.
Достаю из рюкзака тетрадь и открываю ее на чистой странице. Прежде я ни за что не стала бы пытаться связаться с ней. Мое сердце лопнуло бы от такой попытки, и я слишком боялась бы ответа, который могла получить.
Но наступили иные времена.
Миссис Кэйн,
Меня зовут Элиза Мерк. Я пишу вам не для того, чтобы поговорить о «Детях Гипноса», хотя я ваша фанатка. Я создала веб-комикс «Море чудовищ», и не так давно людям стало известно мое настоящее имя. В тот день, когда это произошло, у меня случилась паническая атака, я споткнулась и ударилась головой о столик в столовой.
Я ничтожество, и мне это известно.
С тех пор со мной пытались контактировать постоянно, прибегая к самым разным способам, в том числе онлайн-сообщениям, электронным письмам, а в школе даже напихали записок в мой шкафчик. Некоторые из них очень милы, другие – нет. У меня такое чувство, будто люди постоянно наблюдают за мной, всегда помнят обо мне – даже если я сижу одна в своей комнате. Я плохо ем и плохо сплю и не знаю, что делать с собой.
Проведя дома две недели, я вернулась в школу, но у меня постоянно бегут по телу мурашки, и мне кажется, что моя голова вот-вот закружится и я перестану дышать, словно та паническая атака может вернуться в любую секунду. Я хочу домой. Я не хочу выходить из своей комнаты.
Я знаю, что моя ситуация отличается от вашей, но самое худшее – это то, что я не могу закончить «Море чудовищ», хотя была так близка к этому. Но теперь у меня пропало стремление поставить точку. Словно колодец пересох. Я не знаю, как заново наполнить его, и не знаю, хочу ли, но я обязана сделать это. На то существует много причин. Я не должна так думать или должна? Но я наверняка не должна чувствовать себя так, будто меня постоянно атакуют. Именно с этим ощущением имеют дело люди, которые всегда на виду. Я боюсь, что со мной что-то не в порядке, и я не знаю, как все это исправить. Мне страшно, что так будет всегда. Мне страшно, все время страшно.
Не знаю, можете ли вы помочь мне или хотя бы понимаете, о чем я пишу, но я думаю о вас как об единственном человеке, который способен все понять.
Спасибо, что уделили мне время.
Элиза Мерк
P.S. Простите, я помню, что написала, что не буду говорить о «Детях Гипноса». Вы не должны отвечать на мой вопрос, я не сомневаюсь, что вас спрашивают об этом постоянно, и потому, если он покажется вам неприятным, то проигнорируйте его. Вы знаете, как бы закончили ваше произведение? Мне не нужны детали, мне просто интересно, знали ли вы, но не смогли довести дело до конца, как и я, или же у этой книги нет конца.
Глава 39
Остаток дня в школе я провожу с зажатым в руках аккуратно сложенным втрое письмом к Оливии Кэйн.
За ланчем во дворе Уоллис протягивает мне «переговорный» лист через его уставленный едой поднос. По крайней мере все это хоть кому-то не испортило аппетита.
Что это?
Таковы первые слова, сказанные вслух или написанные, с которыми он обратился ко мне после сцены у меня в комнате. Даже посмотрев ему в лицо, на язык его тела, я не смогла разобрать, что у него за тон. Он огорчен? Ему любопытно? Он же не может быть обеспокоен, верно? Я даже не знаю, почему он сейчас сидит со мной. Привычка, наверное.
Письмо Оливии Кэйн, пишу я в ответ. Сегодня во дворике есть и другие ученики, поэтому мне не хочется произносить это вслух.
Уоллис хмурится. Можно мне его прочитать?
Тереблю сложенное письмо меж пальцев. Оно не предназначено для глаз Уоллиса. Он не протягивает за ним руку. Но не будет ничего плохого в том, что он прочитает его. Может, тогда он поймет то, что я пыталась объяснить ему раньше. Он даже может подсказать мне, нужно ли что-то в нем исправить – он, в конце концов, писатель.
Нет, это же письмо ей.
Он читает его и ничего не говорит.
Придя домой, нахожу конверт и марку в мамином-папином кабинете и отношу письмо в почтовый ящик. Несколько лет тому назад адрес издателя Оливии Кэйн появился на форуме «Детей Гипноса», там принимали предназначенные ей письма. Не знаю, собирают ли они их по-прежнему и отсылают ли ей хотя бы часть. Шансы на то, что она прочитает мое послание, ничтожны, а на то, что она ответит, еще ничтожнее. Но мне все равно – ведь существует вероятность, что она отпугивает людей от своих владений ружьем, крича как банши.
По крайней мере я должна попытаться.
Глава 40
– Элиза, почему бы тебе не пройти сюда и не сесть на кушетку? Устраивайся поудобнее.
– О'кей.
– Будешь что-нибудь пить?
– Э. Может, воду.
– Пожалуйста. Я рада, что ты решила прийти поговорить со мной.
– Я не собиралась. То есть меня уговорили родители. На самом-то деле я не люблю разговаривать. Просто хочу покончить со всем этим.
– Конечно. Я прочитала вопросник, который ты заполнила для меня и соотнесла его с тем, что рассказали мне твои родители – такое впечатление, что этот учебный год оказался для тебя своего рода американскими горками.
