Читая, он закрывает лицо рукой и качает головой. Не надо было поправлять его. Зачем я это сделала?
Он отдает мне листок.
Вау. Ты совершенно права.
И чуть ниже:
Те, кому я обычно показываю свои тексты, не заметили бы.
Потому что те, кому ты обычно показываешь свои тексты, не являются создателями мира.
Немного думаю, затем пишу: Это действительно, действительно хорошо. И сую ему листок, прежде чем мои пальцы сведет судорога и они порвут бумагу в клочья.
Спасибо! Ты хорошо себя чувствуешь? Ты бледная.
Я в порядке – всегда так выгляжу.
Как крыса-утопленник в тренировочных штанах.
Появляется миссис Граер и начинает отмечать присутствующих.
Тогда ладно. Поедим вместе?
Во дворе будет холодно. Сильный ветер.
Сгоню кого-нибудь с его места в столовой. У меня это хорошо получается.
Когда он видит, что я это прочитала, то ставит локоть на стол и сгибает руку, напрягая ее. Под коротким рукавом вздувается бицепс. А потом его локоть соскальзывает со стола, он ловит руку и оглядывается. Меня трясет от смеха.
Миссис Граер замолкает, смотрит на нас – в ушах у нее серьги в форме луковиц – и ничего не говорит. Она никогда не делает замечаний за подобные вещи. Крепко сжимаю губы и жду, когда она опять начнет зачитывать список учеников. А потом пишу:
Я не могу превзойти такое. Прошу прощения.
Он улыбается и отвечает:
Никто не может превзойти гения.
* * *
Уоллис занял нам столик, но это потому, что пришел в столовую рано, а не потому, что спихнул кого-то с его места.
Столик расположен рядом с началом очереди, так что, взяв еду, я сразу вижу его: сидит и улыбается, будто ужасно горд своим достижением. Себе он взял то же самое, что и вчера: два гамбургера, две порции картошки-фри, два молока. Одно большое мороженое. Напротив него на столе лежит стопка бумаги с приколотой запиской:
Только если хочешь.
На первой странице выведено: Глава 2.
– Неужели? – Я снова слишком поздно замечаю, что говорю вслух. Уоллис, похоже, против этого не возражает, а берет другой лист бумаги, чтобы писать на нем:
Протестируешь?
У меня под рукой нет ручки. «Ага. Да. Определенно». Я знаю, что теперь мой голос звучит слишком тихо. Если он не разговаривает, то и мне вроде не положено – словно я нарушаю привычную для него атмосферу. Лезу в сумку за карандашом, затем тянусь за его листком. Он с довольным видом отдает его мне.
Прости, я совсем забыла, что мы будем писать. И это странно, учитывая, сколько времени я провожу в Интернете.
Все в порядке. Ты не обязана этого делать, если предпочитаешь говорить.
Я не знаю, что предпочитаю.
Он улыбается.
Значит, ты сидишь в Интернете. На форуме МЧ?
Да. Иногда.
А какой у тебя ник?
Я называют ему единственный свой ник, который могу назвать:
Таящаяся.
Дай угадаю… Ты не часто пишешь.
Не часто. А какой у тебя?
Ты читаешь фанфики к МЧ?
Иногда.
Знаешь вызывающегодождь?
Его все знают.
Ну тогда привет.
Хрена с два. Я смотрю вверх, а он смотрит вниз, поливает кетчупом свою картошку, будто не сказал ничего важного. Хрена с два этот парнишка сидящий передо мной – САМ вызывающийдождь. Главный автор фанфиков к «Морю чудовищ», самый популярный персонаж на форумах после ЛедиСозвездие, у которого миллион фанатов. Он НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ТЕМ ПАРНЕМ, который на прошлой неделе прислал мне подмигивающий смайлик.
Я пишу:
ХРЕНА С ДВА
и сую ему это прямо под нос.
Он осторожно берет из моих рук листок.
Я пошлю тебе сообщение, чтобы доказать это.
Я уже почти верю тебе – по таким поводам не врут. Поэтому ты так сильно любишь Далласа?!
Я стал вызывающимдождь, потому что мне нравится Даллас, а не наоборот.
Обвожу взглядом столовую. Кто-то еще должен быть свидетелем всего этого. Свидетелем грандиозного разоблачения, потому что такого в обычной жизни не бывает. Вызывающийдождь не может ходить в мою школу и бросать рукопись «Моря чудовищ» на мои колени.
Но он делает это. И никто вокруг нас не понимает, что только что произошло. Никто за соседними столиками не в курсе, кто мы такие и что нас объединяет.
Сейчас есть только мы.
Здесь.
Уоллис забирает у меня листок и пишет: Что ты делаешь в пятницу на Хеллоуин?
Очевидно, буду лежать в могиле, потому что вызывающийдождь ходит в мою школу, а я только что узнала об этом.
Он сжимает губы, сдерживая улыбку. А если серьезно?
Он хочет сменить тему? Ну что ж, прекрасно.
Наверное, спрячусь у себя в комнате и буду смотреть специальный выпуск «Собачьих дней».
Звучит как праздник всей жизни.
Ну а чем займешься ты?
Есть один книжный магазин, где мы с друзьями тусуемся. Там каждый год устраиваются вечеринки на Хеллоуин. Мы собираемся одеться в костюмы МЧ.
Я видела в Интернете тонны фотографий косплея на тему «Моря чудовищ» – и, если честно, это все были хорошие костюмы. Но вживую я их никогда не видела.
Позволь мне догадаться. Ты наденешь костюм Далласа.
Очень проницательно. В любом случае, думаю, если тебе особо нечего делать, может, ты тоже захочешь туда пойти. Это книжный магазин, так что вечеринка не будет шумной, на нее придут скучные книжные люди. Но если ты не хочешь, то и ладно.
Он приглашает меня на вечеринку. Я не была на вечеринках с того самого времени, как мой сосед Кенни Смит позвал меня на свой день рождения, когда нам было по восемь лет, и дело кончилось тем, что меня столкнули в бассейн и я смеялась всю дорогу домой.
Можно я подумаю?
Да, конечно.
Я не пойду. Я люблю говорить себе, что могу пойти – люблю говорить, что способна на множество вещей – но я, мой мозг и все остальные знают, что в самый последний момент я струшу и запрусь у себя в комнате с коробкой пиццы и подпиской на Netflix.
Когда я пишу, что собираюсь обдумать предложение Уоллиса, у меня становится погано на душе.
