– И телефон вне зоны доступа.
– Не могу тратить время на ожидание. – Красавчик коротко, не разжимая губ, улыбнулся. – Было приятно познакомиться… Второй кофе для вас.
Реплика была адресована Паше и одним махом выбила сценаристку из седла. Нет, не «Харлея-Дэвидсона», где она по-прежнему восседала, в надежде, что ей обломится история в стиле нуар. Выбить из седла по Красавчику означало указать сценаристке ее истинное место. Находящееся где-то рядом с Однолетом, его коммуналкой и собственной коммуналкой Дарси; в лучшем случае – однушкой в спальном районе. Вероятность того, что в ней произойдет что-то интересное, стремится к нулю. Лимит всего интересного выбран особняками, лофтами и пентхаусами.
Убийства не в счет.
Нет, Паша так не думает, но так (с вероятностью процентов в восемьдесят пять) думает Дарси. Только что она поняла: Красавчик вовсе не собирается продолжать знакомство с ней и вот-вот сольется, даже не оценив ее художественно спутанные волосы, и влажные глаза, и гибкую фигуру. Обижаться на это бессмысленно, остается лишь сохранить лицо. С забавной ямочкой на щеке, которая так нравится Паше Однолету.
– А что передать Ивану, когда он вернется? – спросила мужественная Дарси, и ни один мускул не дрогнул у нее на лице.
– Передайте привет. От владельца «Харлея». Пусть перезвонит мне. Кстати, мотоцикл вам идет.
– Он всем идет.
Красавчик не стал продолжать разговор, а просто приложил два пальца к капюшону в знак прощания; жест, избитый целыми группами иностранных морпехов и легионеров, в его исполнении выглядел невероятно свежо.
Когда он ушел, в боксе на несколько секунд повисла тишина. И Паша точно знал, откуда растут ноги у этой тишины: каждый из них предпочел бы, чтобы этого эпизода не было. И, в отсутствие Ивана Караева, в его ожидании, можно было вернуться к рассуждениям о преступниках и преступлениях, и о мировом кинематографе поговорить, и тут Дарси развернулась бы в полный рост. Или вот. Сейчас очень помог бы синдром потери кратковременной памяти – при условии, что и он будет кратковременным. Вот об этом сейчас думает Дарси.
С вероятностью восемьдесят пять процентов. Или даже девяносто семь.
Но Дарси совсем не думала так. Она, не отрываясь, смотрела куда-то вглубь картонного поддона, на котором Красавчик принес свой кофе.
– Он забыл свое портмоне, – сказала Дарси.
– Не пропадет. Отнесем в офис, когда будем выходить, они передадут. – У Паши появилась возможность поговорить на посторонние темы, и он был рад ей.
Но сценаристка Дарья уже вытащила портмоне из картонного плена и теперь разглядывала его, не посягая, впрочем, на внутренности.
– Пожалуй, нужно догнать хозяина. Пока не поздно.
– Давайте. Попробую догнать.
– Я сама.
До сих пор она просто размышляла, взвешивала «за» и «против», но теперь решение было принято. И оставалось только соскочить с «Харлея», подхватить рюкзак и отправиться следом за Красавчиком, точно определяя местоположение цели в пространстве. Что ж, внутренний радар Дарси работает без сбоев. И если бы она занималась «охотой на лис», то достигла бы невероятных высот в этой спортивной дисциплине.
Сценаристка Дарья поступила ровно так, как и предполагал Паша, ровно в такой же последовательности: соскочила с мотоцикла и на ходу подняла рюкзак. И уже у самой двери обернулась и послала Паше воздушный поцелуй:
– Созвонимся!..
Только теперь отважный маленький бобслеист добрался наконец до Пашиного сердца и врезался в его бортик с новым олимпийским рекордом. И даже мировым.
И Пашино сердце хрустнуло.
Но он не заметил этого, потому что снова пытался пробиться к Ивану Караеву, и снова нарвался на «вне зоны действия сети». Это может закончиться через пять минут, а может, через час. А, может… Может, Иван Караев вообще ударился в бега, если исходить из того, что все, сказанное Соней, – правда. Вероятность того, что это правда, не стремится к нулю, потому что Соня – лицо незаинтересованное. Ни в компрометации Караева, ни в его защите.
Или это он, Паша, ступил, выступив с завиральной идеей про посылку?
Опера Однолета хлебом не корми – дай только сочинить очередную зубодробительную версию произошедшего. Не всегда получается, правда. Вернее, всегда не получается, но есть вещи, в которых Паше уже сейчас нет равных: когда он куда-то бежит, добывает какие-то улики, болтает с людьми о чем попало. О них самих. Но больше слушает. Те же принципы исповедует следователь Брагин Сергей Валентинович, но он очень умный мужик, и это видят все.
А в Паше Однолете все видят простодушного щенка (кто вообще берет таких лошар на работу в органы?) – и потому иногда теряют бдительность. И могут выболтать то, чего выбалтывать ни в коем случае нельзя. Вопрос в том, сможет ли Паша понять это и обратить на пользу делу. А он – и надо честно признать это – понимает не всегда.
Этим-то и отличаются лошки от крутых мужиков Брагиных и Вяткиных.
Но Паша в процессе и не теряет надежды, а сейчас ему надо заняться привычным для себя делом: выудить из работяги при офисе новый адрес Мастера Аэрографии. А вечером, у Брагина Сергея Валентиновича, поделиться своими наработками. И версиями, если они к тому времени появятся.
Однолет уже вышел из бокса, но затем вернулся. Из-за стопки журналов, которые лежали на столе. Их было несколько десятков, – очевидно, часть одного и того же тиража, потому что обложки на них были одинаковые. С комиксовой шапкой:
ИВАН КАРАЕВ
ЧЕРНЫЙ ПОЕЗД. ВЫПУСК № 1.
Никакого поезда на обложке не было, а была… Сандра. Девушка, убитая в автобусе № 191. Не приблизительная, не «слегка похожая», когда легкий намек на сходство можно трактовать как игру воображения, – а воспроизведенная с фотографической точностью. Но и это было не все: Сандре с обложки явно грозила опасность. И исходила она от отвратительного монстроподобного существа, которое тянуло к девушке свои щупальца. Существа с лицом Софочки – безотказного офис-менеджера Лидии Генриховны Дезобри.
Охота на овец
…Бармена звали Григорий, и он вспомнил девушку.
Наверное, это была удача.
Компенсация за разочарование, которое ожидало Брагина пару дней назад в клубе «Не опоздай к приливу». Вернее, в пустом захламленном помещении, ожидавшем нового арендатора. Над дверями все еще висела вывеска с названием, а на черных окнах уже разместились широкие белые полосы, почему-то наклеенные на стекло крест-накрест, как в войну. Мобилизоваться – вот и все, что требуется от потенциального арендатора. Мобилизоваться и побыстрее принести свои денежки неизвестному владельцу.
Неизвестному для рядового обывателя. Брагин же, прибыв на место, успел не только разузнать о владельце массу любопытных подробностей, но и переговорить с ним по телефону. Владельца звали Ростислав Вячеславович Чéчило, в прошлом он был несколько раз судим и, вволю покуролесив в девяностые, к нулевым твердо встал на рельсы исправления. А уж под сень десятых и вовсе вступил в статусе респектабельного бизнесмена. Не так чтобы очень крупного, но и не мелкого. Чечило сообщил Брагину, что сдает помещение в 200 квадратных метров под клуб или танцпол; или какое-нибудь другое развлекательное заведение, потому что развлекательные заведения плодились на этих метрах со времен очаковских, и сам Кай Метов пел здесь на пару с испанским дуэтом «Баккара». А может, и не Метов, и не дуэт «Баккара», а и вовсе трио «Лас Кетчуп», но инфраструктура здесь заточена именно под клуб. И под спайсы с коксом, подумал Брагин, но вслух произносить этого не стал.
