Все-таки Лёха – страшно циничный человек.
А вместо гипотетического прибивания полок можно сосредоточиться на сезонных видах спорта, футболе или хоккее, вот только Брагин с Грунюшкиным не болельщики. Да и выходных у них почти не бывает.
Ненормированный рабочий день.
И сейчас был рабочий день, самая его середина, а у Брагина и половины не сделано из запланированного. Но асап есть асап.
Сразу же после сброшенной эсэмэски Грунюшкин перезвонил:
– Ты где сейчас географически?
– На Правды.
– Там и оставайся.
– Времени у меня немного.
– У меня тоже, – успокоил следователя Грунюшкин. – В полчаса уложимся. Ну, или в сорок минут при самом неудачном раскладе.
После этого Грунюшкин дал наводку на «Чабанов», клятвенно заверив, что будет там даже раньше Брагина. Поскольку сам находится в центре, а дело не терпит отлагательств.
И вот теперь он сидит напротив Сергея Валентиновича с заговорщицким видом, но для начала предлагает выбрать: кофе или чай.
– Кофе здесь варят по-турецки. На песке. Аутентично, но ждать придется минут двадцать, – сказал Грунюшкин.
– А чай?
– Тоже аутентично, только быстрее.
– Тогда чай. – Брагин, которому до смерти хотелось кофе, вздохнул. – Ну, выкладывай. Чего еще стряслось. Консультация налоговика нужна? Дэпээсники подрезали?
– Перепрофилируюсь, Серёга.
– Не понял?
– Меняю мелодраму на психологический детектив. Так звезды встали. Телевизионные в том числе.
– Ну, а я при чем?
– При мне. Вернее, при нашей производящей компании. Мы – люди в вашей профессии малоискушенные. Нахватались чего-то там по верхам, – ну, так в бабских слезоточивых историях больше и не нужно. А теперь на дурик не прокатит. Специалист требуется. Консультант. Отслеживать материалы на достоверность изложения. Ну и вообще… Держать в узде кинофантазии, чтобы потом зрители нас в наше же говно не тыкали. Зрители, они такие. Никого не прощают, уроды. Шаг влево, шаг вправо – расстрел. Пойдешь консультантом?
– Нет. У меня своей работы по горло.
Грунюшкин, казалось, не слышал Брагина. Или – отказа Брагина, так будет точнее. Он вообще не воспринимал слово «нет», если это слово было обращено к нему. Такая вот аберрация слуха, присущая конченым эгоистам.
– Смотри. Упоминание в титрах – раз. Опять же – приработок. В принципе по ставке, не бог весть какой, но тут уж я постараюсь.
– Да мне своей зарплаты хватает, – соврал Брагин.
И Грунюшкин тотчас же поймал его на вранье.
– При ваших текущих расходах… Меня-то не лечи.
– Давай не будем об этом.
– Хорошо, не будем. Но в принципе… Можешь даже сняться при желании.
– Это как?
– Как Хичкок. – Лёха растянул рот в улыбке, показывая идеально ровные, ослепительно-белые и совершенно невозможные для гиблого болотистого Питера зубы. – Камео. Слыхал?
– Нет.
– Камео – это когда ты появляешься на экране в роли самого себя.
– Не хватало еще!
Брагин едва не поперхнулся только что принесенным чаем – слишком мятным, слишком сладким; поданным в слишком маленьком стеклянном стаканчике, почти рюмке.
– Ну… Не хочешь самого себя изображать – можешь изобразить жертву. Или преступника. Это тебе даже больше подойдет. Майкл Карлеоне, а? В его русской ипостаси. – Тут Грунюшкин нагнулся к Брагину и театральным голосом произнес: – Вы оскорбляете мой разум.
– Вот именно. – Брагин рассмеялся.
– Нет, ну я что-то такое подозревал. Исходя из твоего говенного характера. Если упрешься рогом – хрен тебя сдвинешь.
– Могу подобрать тебе подходящую кандидатуру из наших. Желающие найдутся.
– Это я и сам могу. Просто сунулся к тебе, своему лучшему другу, с правом первой ночи… Зря, думаешь?
– Угу.
– Ну, а разовый вариант?
– Разовый?
– Помощь в отдельных случаях. Пробежаться по тексту, указать на конкретную лажу. Кое-что подправить, если материал вопиет… Такое возможно?
– Такое – да, – сдался наконец Брагин.
– Хе-хе. С паршивой овцы – хоть шерсти клок.
Грунюшкин отогнул рукав свитера, бросил быстрый взгляд на часы и нахмурился. И взгляд этот не остался незамеченным.
– Пора? – спросил Брагин.
– Так мы договорились?
– В общих чертах.
– Ага. А может, ты еще пару историй подгонишь? Из своей, так сказать, практики?
– Почему же «так сказать»? Практика самая настоящая.
Брагин поморщился. Но обида получилась короткой, на три секунды, не дольше. Обижаться на Грунюшкина – все равно что обижаться на бесснежный слякотный декабрь или лежащее на голове небо. Стихия-с. Ничего с ней не поделаешь, а недовольные всегда могут пройти с вещами на выход – в сторону Доминиканы.
Вот и Грунюшкин – стихия.
– Что-нибудь интересное есть? Убийство десяти негритят в Восточном экспрессе в режиме реального времени? Не?..
Убийство в автобусе № 191 будет покруче любого Восточного экспресса, а ни одной удобоваримой версии пока не сложилось.
– Не с нашим еврейским счастьем такие сюжеты. – Брагин попытался придать своему голосу простодушную беспечность. – Все больше бытовуха. Поножовщина и прочие… тяжкие телесные споры хозяйствующих субъектов.
– Рутина, короче.
– Именно.
– Сколько лет тебя знаю, а ничего не меняется.
Грунюшкин скроил скорбную физиономию, но тут же улыбнулся во весь свой безупречный фарфоро-фаянсовый фасад. И улыбка эта предназначалась вовсе не Брагину, а тому, кто возник у него за его спиной.
– Опаздываешь, – проворчал Грунюшкин, но прозвучало это не укоризненно, а как-то весело и даже восхищенно. Как будто Лёха уже не надеялся на появление человека, а он взял и появился.
Человеком этим оказалась девушка. И не просто девушка, а… Элка Гусарова. Самая большая любовь брагинской юности, единственная. Умом Брагин понимал, что быть такого не может, а вот поди ж ты – Элка стояла перед ним и никуда не собиралась исчезать.
– Дыру протрешь, – шепнул Брагину Грунюшкин.
– Ага. – Брагин и хотел бы отвести взгляд, но он все не отводился.
– Есть у тебя еще минут пятнадцать?
– Ага, – совсем уже на автопилоте подтвердил Сергей Валентинович.
– Тогда имеет смысл познакомиться.
– Ага.
– Это Дарья Ратманова, наш сценарист. Очень талантливая девушка. Многообещающая… во всех смыслах. А это – Сергей Валентинович Брагин. Гений сыска. Профессионал высочайшего класса. Возможно, придется немного поработать вместе. Никто не против?
