– Как ее зовут?
– Э? Как ее зовут? – Макс переадресовал вопрос Алексу. – Ты не помнишь, Бусь?
– Ну, ты даешь, Бусь. Мы и не знали никогда, как ее зовут.
– Точно.
– Интересно получается. Вы не знаете ее имени, но при этом знаете, что она – скрипачка. И живет где-то рядом.
– Если вы соседи, то иногда встречаетесь, – пояснил Алекс. – Вот и мы встречались. На улице, когда мимо проходила. В кафешке опять же один раз. Естественно, как вежливый чел здороваешься. То-сё.
– Что именно?
– Не понял?
– Что именно – «то-сё»?
– Погода там… хорошая или нет. Или – «выглядишь шикардос, беби». И поцелуй. Воздушный. – Алекс даже изобразил этот воздушный поцелуй: приложил два пальца к губам и тотчас же отнял их.
– А про скрипачку откуда сведения?
– Так она в кафе со скрипкой и сидела, – сказал Макс.
– Ты еще спросил у нее… – начал было Алекс, но тут же осекся, заметив испепеляющий взгляд приятеля. – А может, и не спрашивал…
– Так о чем спросили?
Паша картинно повернулся в сторону Макса и столь же картинно поскреб подмышку, а уж что там у него под мышкой… Очевидно, трусоватый парикмахер вообразил себе десятизарядный кольт в кобуре. Оттого и произнес едва ли не скороговоркой:
– Где купить билет на ваши выступления? На выступления той девушки в смысле. И что я мечтал бы побывать. Вот и все.
– А она?
– Засмеялась. Сказала, что даст знать когда.
– А вы?
– А мы – вот. – Вклинившийся Алекс снова изобразил не лишенный жеманности воздушный поцелуй.
– И пошли за вкусняшками?
– Да.
– Когда это было?
– Месяц назад. Примерно так.
– Значит, в ноябре, – тут же прикинул Паша. – А когда видели ее в последний раз?
– Это, наверное, и был… Один из последних, – осторожно заметил Макс, скосив глаза на Алекса. – Так, Буся?
– Что-то вроде того, Буся.
– Ладно. В связи со скрипкой она ничего не упоминала? Консерваторию там… Оркестр какой-нибудь?
– Не упоминала. Она вообще почти не разговаривала. Привет-пока. Улыбалась иногда при встрече. Это всё.
– Кто-нибудь ее сопровождал?
– Куда? – не понял Алекс.
– Э-э… Обычно она была одна или со спутниками?
– Спутники типа вас? – снова вклинился Макс.
Парень, имеющий виды на девушку-скрипачку. Именно так изначально представился Паша, и Макс этого не забыл. Да и зачем ему забывать, как «лейтенант Однолет, уголовный розыск» накосячил с дешевым театральным представлением?
– Вообще спутники. Любые. Мужчины, женщины, дети. Собаки, кошки. Возможно – ручная ящерица. Игуана.
– Ничего похожего, – сказал Алекс.
– Ничего, – подтвердил Макс. – Только скрипка, и то – один раз. В кафе… когда мы ее видели, она тоже была одна.
Нужно признать, что на вопросы Буси отвечали довольно толково, без излишних нервов и метаний. И вообще, они как-то разом успокоились, физиономии их разгладились, бороды и прически снова улеглись волосок к волоску. Первый шок прошел, да и сам Паша Однолет оказался не инфернальным людоедским злом на манер доктора Лектора (еще бы – успел постричься, прикинувшись простачком, а потом та-акое выкатил с особым цинизмом!).
Не злом – представителем закона.
– Четырнадцатого декабря, между четырнадцатью и шестнадцатью часами. – Однолет на секунду задумался. – Плюс-минус час… Не общались с этой девушкой?
– Это два дня назад получается? – уточнил Макс. – Нет.
– Нас вообще здесь не было целый день, – подтвердил Алекс. – Мы в Сертолово ездили, к собачке.
– Не понял? – удивился Паша. – К какой еще собачке?
– Мы же щенка берем. – В голосе Макса послышалось воодушевление, он даже губами причмокнул. – Вот и скатались к Курепину, в его питомник. Выбрать симпампулечку. Познакомиться.
Щенок хаски, точно. Буси говорили об этом еще тогда, когда борода Однолета смахивала на метлу. Так что заподозрить их в синхронном вранье было нельзя. Да и врать смысла нет. При нынешних средствах связи и наблюдения любая GPS-ложь мгновенно вылезет наружу. Как и любая другая пространственно-временная ложь.
– Мы даже фотки сделали, – разулыбался Алекс. – Нашей няшечки. Хотите посмотреть?
– Обойдусь.
– А с ней что произошло?
Паша не сразу сообразил, что речь идет о Сандре.
– С девушкой. – Макс заранее сморщил нос и округлил глаза. – Несчастный случай?
– Убийство.
Всё тот же горестный вздох: с некоторыми женщинами одни проблемы. А главная состоит в том, что они спят и видят, как бы разрушить благостный мир отдельно взятого барбершопа. Живые они при этом или мертвые – без разницы.
– Бедняжка. А что именно произошл… – Предложение Алекс так и не закончил. Из-за предостерегающе поднятой руки Макса.
– Ну зачем тебе кровавые подробности, Буся? Ты и так без новопассита не засыпаешь. Они же кровавые, да?
– Девушку нашли убитой в рейсовом автобусе, – отчеканил Однолет. – Автобус № 191. Остановка как раз напротив вашего салона.
– Жесть какая! Бр-ррр! Ни за что теперь в него не сяду, в этот ужасный автобус! – запричитал Алекс.
– Что-то я припомнить не могу, когда ты последний раз на общественном транспорте катался, – тут же уличил бойфренда Макс. И, помолчав, добавил: – А вообще – бедняжка, конечно. Такая милая.
– Просто шикардос.
Бражники
…Нож.
Все это время Д. думал о ноже – как тот подвел его. И подвел Девушку. То есть поначалу не было вообще никаких мыслей, только темнота. Не обычная, к которой Д. привык с детства (теплая, бархатная темнота южной ночи), – совсем другая. О тепле и речи быть не может, свинцовые волны смыкаются над головой. Свинцовые ветра. И где-то там, над ветрами, летают бражники – проклятие и благословение его детства. Олеандровый, винный, молочайный, сиреневый, подмаренниковый, а еще вьюнковый и глазчатый, и бражник-нетопырь, и, наконец, Мертвая голова.
Царь царей.
Бражники – бабочки преимущественно ночные, но и дневного света не особенно боятся, что выгодно отличает их от вампиров и прочей нечисти. И они красивые – что тоже отличает. Так Д. всегда и думал о бражниках – красавцы! С мощным телом и мощной парой верхних крыльев (нижние – мелкие и какие-то недоразвитые, что есть – то есть). А еще они присыпаны пыльцой, густо-густо: таким толстым слоем обычно кладут пудру на лицо стареющие женщины или актеры японского театра Кабуки. Этот японский театр – занятное зрелище, во всяком случае – на открытках. У Д. есть целый набор кабуки-открыток, купленный в маленьком магазинчике возле Московского вокзала. Магазинчик торгует книжной стариной. На обратной стороне каждой открытки указаны названия спектаклей, в которых заняты актеры. Это – смешные названия:
