Уилл непроизвольно сделал то же самое. Как только Хорас высказал эту мысль, он тут же представил, как они все трое лежат на рыночной площади, мертвые, с почерневшими лицами, вывалившимися языками и вылезшими из орбит глазами.
– Значит, это поветрие может взять да и налететь откуда ни возьмись? – спокойно продолжал расспрашивать Джилан.
Хорас утвердительно закивал:
– Никто не знает, как оно распространяется. Я слышал, ночной воздух переносит весь этот мор. А иногда западный ветер. Но как бы эта зараза ни разносилась, она поражает так быстро, что нет избавления. Просто падаешь замертво там, где стоишь.
– Косит всех на своем пути, мужчин, женщин, детей? – подсказывал Джилан.
Хорас снова судорожно закивал:
– Всех и каждого. Всех настигает смерть.
Слушая рассказ Хораса, Уилл ощутил, как во рту у него пересохло. Он попытался сглотнуть и почувствовал, что горло саднит. Его охватила паника – не первый ли это признак приставшей заразы? Юноша учащенно задышал и едва расслышал следующий вопрос Джилана.
– А мертвые тела эта зараза потом растворяет, они берут себе и испаряются в воздухе? – вкрадчиво произнес рейнджер.
– Точно-точно! – подхватил было Хорас, но тут до него дошел смысл сказанного. Запнувшись, он оглядел пустующую площадь и нигде не увидел ни единого человека, скошенного смертельным мором.
Горло Уилла тут пришло в норму.
– О-о, – вырвалось у Хораса, осознавшего, что в его теорию вкралась ошибка, – ну, может быть, это какая-нибудь новая разновидность заразы. Может, она заставляет тела разлагаться и таять, что-то вроде того…
Склонив голову, Джилан смотрел на него скептически.
– Или, может, нашлось один или два человека, которые не заразились, и они похоронили всех остальных? – высказал новое предположение Хорас.
– Ну и где они, эти один или два, сейчас? – спросил Джилан.
Хорас пожал плечами.
– Может, им стало так грустно и они не могли больше здесь оставаться, – попытался он поддержать свою теорию.
– Хорас, что бы ни заставило людей покинуть город, это было не моровое поветрие, – уверенно произнес Джилан. Затем, взглянув на быстро темнеющее вечернее небо, добавил: – Уже поздно. Оглядимся вокруг, затем найдем место для ночевки.
– Здесь? – ужаснулся Уилл. – В городе?
Джилан кивнул.
– Или ты хочешь разбить лагерь в предгорьях? – предложил он. – Там почти негде укрыться, и в этих краях ночами обыкновенно моросит дождь. Лично я охотнее проведу ночь под кровом, пусть даже и всеми оставленным.
– Но… – начал Уилл и умолк, не придумав разумного продолжения.
– Уверен, что твой конь скорее захочет быть ночью под крышей, нежели под дождем, – мягко добавил Джилан и этим склонил чашу весов в пользу своего предложения.
Уилл всегда очень заботился о Тягае, и едва ли будет честно обрекать коня на дождливую неприютную ночь под открытым небом только из-за того, что его хозяин испугался пустых домов. Кивнув, Уилл спрыгнул с седла.
Глава 8
– В его собственный крепостной ров, говоришь? – переспросил сэр Родни. И умолк, представив эту картину.
Леди Павлина обратила внимание, что выходка Холта как-то не слишком его ужаснула. Если лицо ратных дел мастера что-то и выражало, то уж скорее мрачное удовольствие.
Его молчаливое одобрение заставило барона нахмуриться.
– Знаю, поделом ему… но мы не можем позволить, чтобы кто-то безнаказанно бросал рыцарей в крепостные рвы. Это… не дипломатично.
– Поистине так, милорд, – изогнула тонкую бровь леди Павлина.
– И Холт слишком уж своевольничает, – продолжал барон, – я намерен так ему и сказать. Строжайшим образом.
– Кто-то должен это сделать, – кивнула леди Павлина.
– Определенно его нужно поставить на место, – буркнул сэр Родни, нехотя соглашаясь с ароном.
– Звали меня, милорд? – раздался знакомый голос, и все они стремительно обернулись к двери, которую сэр Родни оставил открытой, когда ворвался в кабинет.
В дверях стоял Холт, завернувшись в серо-зеленый плащ, лицо его было наполовину скрыто низко опущенным капюшоном. «Жутко, когда он вот так беззвучно появляется», – подумал барон. Аралду стало неловко из-за того, что он обсуждал Холта у него за спиной да еще и попался на этом. Барон покраснел от стыда, сэр Родни неловко прокашлялся. Одна только леди Павлина имела безмятежный вид – и целую жизнь за плечами, в течение которой она училась этой показной безмятежности.
– Ах-х-х да… Холт. Конечно. Конечно. Входи же, входи. Закрой дверь за собой, вот молодец. – При последних словах барон Аралд метнул грозный взгляд на сэра Родни, который виновато повел плечами.
Кивнув в знак приветствия леди Павлине и сэру Родни, Холт прошел к громоздкому столу барона.
Повисло длительное молчание, которое все больше затягивалось. Рейнджер ждал. Барон несколько раз прокашливался, не представляя, как приступить к разговору. Выход из тупика, естественно, могла найти лишь леди Павлина.
– Думаю, ты задаешься вопросом, зачем барон позвал тебя, Холт, – заговорила она, разом ломая лед напряжения и вынуждая Холта сказать что-нибудь – да что угодно.
Рейнджер, как всегда немногословный, взглянул на леди Павлину, затем на барона и ответил:
– Да, милорд.
Но это было начало, барон Аралд наконец получил возможность собраться с мыслями и совладать с чувством неловкости. Он грозно потряс письмом – примерно в том направлении, где находился нос Холта.
– Эта… – Он умудрился вовремя остановиться и не произнести слово «катавасия», которое уже приелось. – Эта… история с сэром Дигби, Холт. Это просто никуда не годится. Совершенно не годится, Холт!
– Согласен, милорд, – отвечал Холт.
Барон откинулся на спинку кресла, испытав удивление и облегчение:
– Ты согласен?
– Да, милорд. Этот человек – остолоп и глупец. Хуже того, он счел глупцом и меня. Думаю, я еще мог бы понять, если бы он хотел придержать людей при себе на время сева. Но пытаться укрыть их в лесу от рейнджера? Да это же чистое оскорбление. Его следовало проучить.
– Но за тобой ли это право – учить его, Холт?! – воскликнул барон.
Рейнджер удивленно приподнял бровь:
– Не припоминаю, чтобы видел кого-то, кто мог бы этим заняться, милорд.
– Возможно, Холт действовал сгоряча? – вступила в разговор леди Павлина, пытаясь предложить Холту достойный выход из положения.
Но тот взглянул на нее и снова обратился к барону:
– Нет. Я все продумал. И я отнюдь не порол горячку. Я сделал все не спеша.
