– Я уверена, что все нормально. За нее было довольно много голосов, а я взяла у Ренни где-то двадцать, – Кэт засовывает обе руки в сумку и достает две большие охапки бюллетеней. – Все схвачено, поверь мне.
Глава тридцать вторая
ЛИЛИЯ
На табло круглыми светящимися огоньками отсчитываются последние секунды. Три, две, одна. Судья подбегает к чайке, нарисованной на отметке пятидесяти ярдов, и тянется к привязанному к ремню гудку. Я не слышу его из-за криков толпы.
Мы их размазали.
Джар Айленд – Тансетт – 38:03. Победа прямо перед осенним балом.
Рив уводит команду с футбольного поля, держа шлем высоко над головой. Он вспотел насквозь, волосы потемнели и завиваются. На трибунах много тренеров из колледжей, мужчин в куртках с эмблемами разных университетов, с папками и видеокамерами в руках. Некоторые из них гордо улыбаются, глядя на Рива, как будто он их сын.
Девчонки из группы поддержки радостно прыгают, обнимая друг друга. Я оглядываюсь в поисках Ренни. Она стоит рядом с Надей и треплет ее макушку. Это портит Наде прическу, но ей все равно. Затем Ренни делает несколько сальто назад. Я удивлена, что ее до сих пор не стошнило, потому что она скакала так всю игру. Ренни устроила такое шоу, как будто думала, что ей могут предложить стипендию как персональной чирлидерше Рива.
Я лениво трясу помпонами. На осенний бал всегда собирается огромная толпа. Здесь практически вся школа: учителя, родители, даже бывшие ученики. Все подхватывали наши кричалки и знали каждое слово школьного гимна.
Рив играл потрясающе. Идеальный пас за идеальным пасом. Один из них даже заработал нам тачдаун. Фанаты кричали и рвали глотки, скандируя его имя, но я молчала.
Я не знаю, была ли Мэри на игре. На трибунах я ее не видела. Но, ради ее же блага, я надеюсь, что она осталась дома.
Когда Пи-Джей проходит мимо меня, я хлопаю его по спине. Он даже не вспотел.
– Молодец, Пи-Джей! – говорю я и прыгаю, подгибая колени к груди.
Он улыбается и вскидывает кулак в воздух.
Алекс идет за ним следом. Пробегая мимо нашей скамейки, он поворачивается к нам так, что дальше бежит спиной вперед и, широко улыбаясь, кричит:
– Дамы, спасибо за отличную работу!
Улыбаясь, я ему киваю.
Надя кричит:
– Пожалуйста!
Ее подруги переглядываются и хихикают.
Несколько недель назад это испортило бы мне вечер. Но сейчас, после разговора с Алексом, я знаю, мне не о чем волноваться. Я верю ему. Он никогда не сделает того, что я просила его не делать. И в этом смысле я считаю, что моя месть принесла свои плоды. Мы вернулись к тому, как все было раньше, когда Алекс делал все, о чем я его попрошу. Только в этот раз я не буду этим пользоваться: у него ведь тоже есть чувства.
Парни собирают инвентарь и идут в раздевалку. Все, кроме Рива, которого мгновенно окружают тренеры из колледжей. Оркестр заканчивает играть гимн, и трибуны начинают пустеть. Некоторые девочки начинают складывать помпоны в большой мешок.
Увидев это, Ренни багровеет. Она подбегает к ним и кричит:
– Мы работаем, пока последний игрок не уйдет с поля!
Я не помню такого правила. Видимо, Эшлин – тоже, потому что она озадаченно пожимает плечами. К этому моменту на поле остается только Рив, и нам кажется странным продолжать его подбадривать, потому что он говорит с университетскими тренерами. Думаю, Ренни тоже это понимает, так как в итоге она вздыхает и велит девятиклассницам убрать плакаты и сложить инвентарь в багажник ее «джипа». Наде она поручает присматривать за ее ключами.
По дороге домой из Ренни фонтаном бьет энергия. Она ставит диск с чирлидерскими треками – ускоренными в несколько раз клубными хитами. Радио включено на полную громкость, и из-за басов колонки жужжат и вибрируют. Я убавляю звук.
– Потрясающая игра! Да, Лил?
– Определенно! – отвечаю я.
На секунду я боюсь, что в моем голосе недостаточно энтузиазма, поэтому весело добавляю:
– Завтра на танцах все будут в отличном настроении!
Ренни кивает.
– Пора начинать работать над новой хореографией для финальной игры. Мы не должны повторяться.
Затем она поворачивается к заднему сиденью, пытаясь найти свою сумочку. Мы чуть не съезжаем с дороги.
Клянусь, Ренни – худший водитель. Я кладу ее руку обратно на руль и говорю:
– Что тебе нужно? Я достану.
– Можешь позвонить Эш?
Могу. Я звоню Эшлин, ставлю ее на громкую связь и поднимаю телефон вверх.
Ренни говорит:
– Эй, Эш! Не знаю, как ты, но я сейчас та-а-ак взвинчена! Давайте что-нибудь сделаем?!
– Заходите ко мне! – предлагает Эшлин. – Наконец-то увидите мою новую сауну.
Мне нравится идея. Я несколько раз бывала в сауне, когда мама брала нас с Надей в спа. Было бы приятно расслабиться и немного развеяться: чем ближе завтрашний день, тем сильнее я нервничаю из-за нашего плана.
Я бросаю взгляд на часы на приборной доске Ренни: десять тридцать. Позже Мэри и Кэт зайдут ко мне, чтобы в последний раз все обсудить, и Кэт принесет с собой экстази. Но до этого еще много времени. Я сказала им прийти в два часа ночи, потому что к этому времени мама с Надей точно будут спать.
– Звучит отлично! – соглашаюсь я.
– Ура! – восклицает Ренни. – Эшлин, позвони Пи-Джею, Алексу и Дереку. А я позову Рива.
Эшлин хмуро говорит:
– Дерек не может прийти. У него семейные дела.
Я закрываю телефон рукой.
– Может, в этот раз обойдемся без парней?
Ренни смеется.
– Не волнуйся. Больше никакой бутылочки, обещаю. Пока, Эш!
Я вешаю трубку, и Ренни кивает мне подбородком.
– Теперь звони Риву!
Я нахожу его имя в своем списке контактов и нажимаю кнопку вызова.
Он отвечает после нескольких гудков.
– Привет, Чоу! – Похоже, Рив уже празднует. – Звонишь меня поздравить? Это мой счастливый вечер!
Прежде чем я успеваю ответить, Ренни убирает руку с руля, вырывает у меня телефон и визжит:
– Да здравствует Рив!
Полчаса спустя мы вшестером собираемся у Эшлин дома и пьем пиво в ее сауне. Папа Эшлин пристроил сауну к домику у бассейна. Это просторная комната, стены которой выложены широкими кедровыми досками. В стены встроены деревянные скамейки, а из большой стеклянной двери открывается вид на бассейн и джакузи. Внутри горит мягкий свет, и от тепла клонит в сон.
Эшлин в бикини. Она предлагает одолжить нам с Ренни свои купальники, но у Эшлин огромная грудь, так что нам обеим они не подходят. Поэтому я сижу в трусах и большой футболке, которую взяла у младшего брата Эшлин. Он всего лишь в седьмом классе, а ростом уже метр восемьдесят. Ренни же остается в одном нижнем белье. Она лежит на деревянной скамейке, закрыв глаза, как модель из мужского журнала.
