К концу дня я встречаю в коридоре Лилию. Я направляюсь на математику, а она наклоняется к питьевому фонтанчику, собрав рукой в хвост свои длинные черные волосы. Я бы прошла мимо, но она замечает, что я смотрю на нее. Она делает большие глаза, вдвое больше, чем обычно, и слегка трясет головой, как будто хочет, чтобы я подошла.
Я останавливаюсь и поворачиваю обратно, пытаясь не привлекать внимания. Прижимая книги к груди, я медленно иду в ее сторону и делаю вид, что читаю прикрепленное к стене объявление студенческого совета.
Когда я к ней приближаюсь, Лилия отпускает волосы. Они падают, закрывая ее лицо, и несколько кончиков намокают, попав в раковину. Думаю, она это делает, чтобы никто не видел, что мы разговариваем.
– Встретимся после уроков в бассейне, ладно? – шепчет она таким тихим голосом, что мне приходится напрячься, чтобы ее расслышать.
Я киваю, и мы расходимся в противоположных направлениях.
***
Бассейн находится в отдельном здании, и сейчас он закрыт на ремонт. Его перестраивают к зиме, к началу плавательного сезона. Дверь слегка открыта, и я проскальзываю внутрь.
Я прихожу последней. Лилия и Кэт уже сидят вместе на спасательной вышке. Склонившись друг к другу, они смотрят на что-то в телефоне Кэт. Лилия вертит во рту леденец на палочке. Кэт ковыряет дырки своих рваных джинсов.
– Привет! – говорю я. – Что вы там смотрите?
Лилия спрыгивает на пол, и ее плиссированная юбка слегка приподнимается. Она держит леденец во рту так, что белая палочка едва торчит из уголка ее рта.
– Кэт сняла на видео, как народ в кафетерии пел песню Алекса.
Следующей спрыгивает Кэт, и ее ботинки громко стучат о бетон. Она поднимает телефон так, чтобы я тоже могла посмотреть.
– Эти ребята сделали из нее рэп. Но я слышала, как другие исполняли ее в джазовой версии и даже в стиле тяжелого металла.
– Надо же! – говорю я. – Может, из Алекса получится поэт-песенник? Похоже, это новый школьный хит.
Кэт откидывается назад, заливаясь смехом, который разлетается по всему бассейну, отскакивая от плиточных стен.
– Это дерьмо приставучее, стоит отдать ему должное.
Затем она достает из кармана сигарету и зажигает ее.
Я немного волнуюсь, потому что Кэт не сто́ит здесь курить. Но я не собираюсь просить ее потушить сигарету. Вместо этого я спрашиваю:
– Думаете, кто-нибудь догадывается, что это наших рук дело?
Кэт закатывает глаза.
– Никто нас не подозревает. Никто даже не знает, кто ты такая.
Думаю, я выгляжу обиженной, и это правда. Но потом Лилия говорит:
– Именно! Поэтому ты наше секретное оружие.
Я шучу:
– Да, я тихая, но смертельная.
– Как пердеж! – взрывается смехом Кэт.
Я тоже смеюсь, но потом показываю ей средний палец. Кажется, я делаю это первый раз в жизни.
Кэт ухмыляется.
– Ой, смотрите! Маленькая сладкая Мэри превращается в восставшего из ада.
– Вовсе нет! – взвизгиваю я громче, чем рассчитывала, и закрываю рот ладонью.
– Я шучу, – говорит Кэт. – Но серьезно, у нас так хорошо получается, что даже страшно!
– Более чем хорошо, – поправляет Лилия и вытаскивает леденец изо рта. Ее язык стал вишнево-красным. – Мы неподражаемы!
Она опускает глаза на свой телефон и начинает водить пальцем по экрану. Не поднимая глаз, она говорит:
– Все настолько идеально, что мы можем прекратить прямо сейчас, если захотим.
Мы с Кэт смотрим на нее.
– Что?
Лилия убирает телефон в сумочку.
– Я хочу сказать… можем уйти, пока мы на пике, и перейти к Ренни или Риву, – говорит она еще тише, чем прежде.
– Ни за что! – восклицает Кэт. – Завтра будет эпичный день! Первый футбольный матч сезона. Наш план воплотится в жизнь на глазах у всей школы. Это будет наша лучшая работа. Я сегодня всю ночь уснуть не смогу. Это как чертов канун Рождества.
Я вижу, что Кэт не воспринимает Лилию всерьез. Она просто ухмыляется, думая о завтрашнем дне. Но замечаю выражение лица Лилии. Что-то изменилось.
– Что случилось? – спрашиваю я ее.
Она прикусывает губу.
– Не знаю. Ничего.
– Футбольный матч завтра, – говорю я. – Мы уже такую работу проделали.
В нетерпении Кэт говорит:
– Лил, хватит чувствовать себя виноватой.
– Я думала, это моя месть! – говорит она, засовывая руки в карманы. – Разве это не значит, что я могу решать, когда надо остановиться?
– Почему ты вдруг струсила? – требовательно спрашивает Кэт. – Ты кому-нибудь проговорилась? Ты что-то сказала Ренни?
– Нет! Боже, не в этом дело! Слушайте, я просто знаю, что между моей сестрой и Алексом все кончено. Так что, Кэт, можешь спокойно к нему возвращаться. Я только рада буду, если он будет держаться подальше от моей сестры.
– Не вмешивай меня! – Кэт начинает расхаживать из стороны в сторону. – Это твое дело, не мое.
– Ой, да ладно! Не делай вид, что ты от всего этого не выигрываешь. Тебе нравится Алекс, он связался с моей сестрой, а теперь он снова свободен. Поздравляю.
Кэт смотрит на Лилию.
– Заруби себе на носу, Лилия. Твоя младшая сестра получила мои объедки.
Я встаю между ними.
– Погодите, вы, вообще, о чем?
Алекс и Кэт? У них что-то было?
– Почему мне никто не сказал? – я начинаю трясти головой. – Нет уж, так дело не пойдет! У нас не должно быть друг от друга секретов.
– Ты права, Мэри, – Лилия поворачивается к Кэт так резко, что ее волосы перелетают с одного плеча на другое. – Расскажи нам, Кэт, что именно было у вас с Алексом. Вы были парой? Каждый вечер желали друг другу сладких снов и признавались в любви? Или это была одна ночь, о которой ты теперь жалеешь?
Глаза Кэт загораются огнем. Но, прежде чем она успевает ответить, со стороны двери раздается глухой хлопок.
Грубый голос зовет:
– Эй! Кто здесь?
Я вздрагиваю. Лилия – тоже.
Кэт нагибается и тушит сигарету о пол, а потом кивает подбородком в сторону другой двери. Мы втроем бежим туда, и Кэт открывает дверь, за которой оказывается небольшая кладовка. Мы все вместе протискиваемся внутрь, и Кэт закрывает дверь, оставляя только щель, чтобы можно было видеть, что происходит снаружи.
– Кто это? – шепчет Лилия, но Кэт жестами велит ей замолчать. Кажется, мы все перестаем дышать.
Через просвет мы видим, как один из строителей оглядывается по сторонам. Это крупный парень в грязных джинсах, рабочих ботинках, желтой каске и со связкой ключей в руках. Он снова зовет:
