Он давно понял, что, вступив в контакт с этим человеком, совершил непоправимую ошибку. Конечно, его многое оправдывало, в первую очередь то, что тогда он только приехал в этот незнакомый город, в эту чужую, непостижимую обычным разумом страну и никого тут не знал.
Ему нужно было с чего-то начинать свои поиски, а потому, приглядевшись к окружению объекта, за которым он установил наблюдение, он быстро вышел именно на этого человека. Тот был вхож в дом и располагал бесценной информацией о семье, много лет назад ограбившей его деда. Он помог, сильно помог, но взамен получил доступ к информации, и, хотя никто не сказал ему ВСЕЙ правды, он оказался достаточно умным человеком, чтобы сложить два и два, а сложив, решить, что должен первым добраться до сокровища.
Что ж, сейчас можно с удовлетворением сказать, что на данный момент бесценной безделушке ровным счетом ничего не угрожает. Никто не сможет пробраться в квартиру незамеченным, поскольку там появился квартирант, да и сама хозяйка теперь несколько дней вряд ли сможет выйти из дома. Так что толк от этой внезапной встречи есть, несомненно есть. И, как ни крути, а он опережает своего внезапно появившегося конкурента. Пусть всего на шаг, но опережает. Вопрос только в том, насколько далеко тот готов зайти.
Мужчина глянул в зеркало, вставленное в дверцу старомодного шкафа, стоящего напротив его кровати, и улыбнулся. Вернее, оскалился. Теперь, когда он был всего лишь в шаге от цели, он знал, что его никто не остановит. Любые действия, предпринимаемые противником, не приведут к результату. И уж обливать девчонку кислотой было совсем глупо и недальновидно.
Девчонка, кстати, повела себя молодцом. В нем даже зародилось что-то, похожее, нет, не на жалость, но на уважение. Конечно, в первые минуты она упала в обморок, скорее от страха, чем от боли, но потом, придя в себя уже в квартире и увидев склоненные над ней перепуганные лица двух английских джентльменов, проявила стойкость духа и не проронила ни слезинки.
Надо признать, что английские джентльмены растерялись гораздо сильнее, чем она. Они бестолково метались по квартире. Один притащил ножницы, чтобы разрезать расползающиеся колготки, второй – таз с водой.
– Водой нельзя, – в ужасе замахал руками первый, – термический ожог будет. Я учил химию, я знаю. Чтобы нейтрализовать кислоту, нужна щелочь.
Девица, шипевшая сквозь сжатые зубы от боли, мысль про щелочь проигнорировала, прервала их метания и велела позвать соседку. Соседка оказалась благообразной старушкой, полуслепой и практически оглохшей, но она неожиданно быстро ликвидировала царящий в квартире хаос. Вызвала «Скорую помощь», нашла в кухонном шкафчике соду и жестом велела навести крепкий раствор, которым и обработала ноги страдалицы.
Приехавшая «Скорая» отвезла ту в больницу, старушка вызвалась сопровождать, а англичане остались ждать в квартире, понимая, что толку от них все равно будет немного. В серванте в гостиной они обнаружили бутылку виски, которую и прикончили к тому моменту, когда хозяйка с забинтованными ногами вернулась домой.
В пакете, брошенном ей под ноги и предусмотрительно прихваченном с улицы по дороге в больницу, оказалось средство для прочистки засоров в трубах. То ли попало на кожу не так много, как могло бы, то ли средство оказалось разбавленным, то ли обработка пораженного участка содой была произведена вовремя, но угрозы для жизни и здоровья инцидент не представлял.
Врач в больнице сообщил, что «поболит пару дней и пройдет», выдал мазь от химических ожогов и строгим голосом велел раз в день приезжать на перевязку, а второй раз делать ее самостоятельно.
– Хорошо, что не в лицо, – сказала страдалица, вернувшись, позвонила своей подруге, той самой, с проницательными глазами, умолила отправить к ней дознавателей завтра, потому что сегодня она очень устала от свалившихся на ее голову приключений, после чего уснула так быстро, что английские джентльмены лишь переглянулись изумленно.
Один наконец-то отправился домой, второй скрылся в отведенной ему комнате, периодически прислушиваясь, не стонет ли хозяйка во сне, будучи готовым в любой момент бежать на помощь, если она вдруг понадобится. Но о помощи никто не просил.
Ночь опустилась на город, сменив тихий зимний вечер, такой мирный и спокойный, что, казалось, никто не может задумывать ничего недоброе. И теперь один из мужчин спал, уткнувшись лицом в подушку, а второй сидел на краю кровати – неудобной несовременной кровати и гляделся в свое отражение в зеркальной дверце такого же старого шкафа. Он думал о том, что все, что случилось сегодня, только к лучшему.
Конечно, быстро забрать то, что он так долго искал, и исчезнуть не получится. Во-первых, потому, что завтра квартира опять наводнится местной полицией, и привлекать к себе внимание ни к чему. А во-вторых, то, что он искал, хозяйка отчего-то припрятала, убрала подальше с глаз, и он пока так и не понял, куда именно.
Предложив выпить виски и возглавив поиски бутылки в серванте, он на самом деле надеялся увидеть там вожделенную коробку, но не увидел. То ли потому, что бутылка стояла на самом виду, то ли от того, что на самом деле в серванте ничего не было. Но теперь найти ЭТО было делом техники. Он знал, что рано или поздно обязательно найдет то, что ему нужно, поскольку оно совершенно точно было в квартире. Нужно было только еще совсем немного подождать.
Глава 8
Последняя неделя перед ответственным мероприятием выдалась такая суматошная, что Маша даже не успевала поесть хотя бы один раз в день. Домой она прибегала только ночевать и не раньше одиннадцати вечера. Чаще всего в это время Дэниел уже спал, то ли потому, что ему было рано вставать, поскольку все лекции ему обычно ставили первыми парами, то ли от того, что по натуре вообще был жаворонком, а не совой.
Маша, кстати, пристала к Аттвуду, чтобы выяснить, есть ли подобное понятие в английском языке. К ее вящему изумлению, выяснилось, что на берегах Туманного Альбиона жаворонки (то есть morning larks) и совы (night owls) тоже называются так же, как и по-русски. Правда, есть и другой эквивалент – тех, кто бодр и полон оптимизма с утра, еще называют утренними людьми (morning person) или ранними птичками (early bird), а начальство делит всех сотрудников на категории A-people и B-people.
Дэниел Аттвуд был как раз «утренний человек», поэтому засыпал еще до Машиного ночного возвращения домой, не забывая, впрочем, оставить ей на столе в кухне приготовленный ужин. Обнаружив на столе заботливо прикрытую салфеткой миску с салатом или кусок жареной курицы, Маша испытывала прилив волчьего аппетита и съедала все до крошечки, ужасаясь тому обстоятельству, что так наедается на ночь. Вкусно ей было ужасно. Ее квартирант прекрасно готовил, да и заботу о том, чтобы она не ложилась спать голодной, Маша тоже оценивала по достоинству.
Дэниел Аттвуд вообще оказался очень комфортным в совместном быту человеком. Никогда не жившей в одном доме с мужчиной (не считая коротких визитов Михалыча, конечно), Маше казалось, что в ее жизни и в ее квартире этот немногословный человек был всегда. Он был педант и аккуратист, не терпел громких звуков, никогда не позволял себе нарушать Машиного уединения, если оно ей требовалось, но всегда поддерживал разговор, если ей хотелось поговорить.
