Первым был Вениамин Аясов, он же бомж Венчик Аякс, причем бомж по призванию, потому что иного образа жизни не признавал. Жил он не очень далеко от меня в подвале дома в центре города на практически легальных основаниях, то есть жильцы дома были совсем не против такого сосуществования, дали ему ключ от подвала и даже подкармливали, особенно сердобольные старушки. А что? Венчик не пил, не курил, гостей к себе не водил, его проживание в подвале гарантировало жильцов от нашествия других, не столь спокойных обитателей, которые могли или сараи обворовать, или что-то металлическое открутить для сдачи в металлолом, или даже устроить пожар от неосторожного обращения с огнем. Короче, Венчик был сторожем подвала, причем для управляющей компании бесплатным. На пропитание он себе зарабатывал тем, что собирал бутылки и жестянки из-под напитков, да и от меня ему за работу временами неплохо перепадало. Зимой он по большей части отсиживался «дома», а вот летом застать его там было проблематично: он ходил за грибами и ягодами в лес, где мог пропадать по несколько дней, жил на островах в шалаше с такими же, как он, любителями природы и ловил рыбу. Купаясь в Волге, он одновременно решал свои гигиенические проблемы, зато зимой пах, как медведь после спячки. Не могу сказать, что лично общалась с медведем в этот период его жизни, но по моим представлениям запах должен быть приблизительно такой же.
В дореволюционной России Венчик был бы классическим бродягой. Летом ходил от деревни к деревне, за еду и ночлег рассказывал последние новости и притчи, коих знал великое множество, передохнув, шел дальше, а на зиму устраивался бы при каком-нибудь монастыре, чтобы по весне опять отправиться пешком по матушке-Руси. В наше время такой жизнью уже не поживешь, да и возраст у Венчика не тот, вот и приходилось ему ограничивать свои странствия пределами Тарасова с пригородами. Знакомых у него было великое множество и вообще среди бомжей он пользовался большим авторитетом. Не помню случая, чтобы я, обратившись к нему за помощью, не получила ее. Конечно, неудобно мне было отправлять его на задание в такой мороз, но я пообещала себе самым тщательным образом проследить, чтобы он оделся потеплее.
Вторым был Фима Симанович. В то время, когда мы познакомились, он оканчивал школу, был отличником и шел на золотую медаль. В общем, ему прочили самое блестящее будущее на поприще программирования. Но тут с ним случилось большое несчастье – он влюбился. И, как это обычно бывает, в свою полную противоположность: тихий, скромный, домашний мальчик пал жертвой страсти к своей однокласснице, такой оторве, которой и безбашенные мальчишки в подметки не годились. Катя, так звали эту девицу, вертела им как хотела, а потом поставила условие, что отдастся ему только в том случае, если он взломает сеть одного госучреждения и удалит оттуда кое-какие записи. И Фима это сделал. Взлом обнаружили, что именно было удалено, выяснили, но, к счастью для Фимы, руководителем этой структуры был мой бывший клиент. Он не захотел выносить сор из избы и обратился ко мне. Я, может быть, и продвинутый юзер, но в таких компьютерных делах – не специалист, поэтому пошла от имен парней из удаленных записей. В конце концов, я вышла на Катю, подслушала и попутно записала ее разговор с ними и узнала, кому надо не только по рукам, но и по маковке настучать, чтобы больше не шалил. Я пришла вечером к Симановичам, рассказала, во что влип их сын, и дала послушать этому влюбленному идиоту, что говорит о нем Катя – заметим, ничего хорошего, сплошь насмешки, оскорбления и издевательства. А потом открыла принесенный с собой УК РФ и показала, что именно грозит Фиме за его художества.
– Мальчик, тебе нет восемнадцати, значит, это малолетка. Поверь бывшему работнику прокуратуры, что это намного хуже, чем взрослая колония. Это ад, в котором ты продержишься самое большее месяц, а потом сам наложишь на себя руки, чтобы избавиться от ежедневных издевательств, побоев и кое-чего похуже. Черт с ним, с высшим образованием и золотой медалью, но как после этого будут жить твои родители? И смогут ли они жить вообще? Ты о них подумал, когда ручонками своими шаловливыми куда не надо полез? Или ты думал той головой, что в штанах? Так, радуйся, что Катя тебе не дала, потому что иначе у тебя ко всем твоим неприятностям еще и гонорея была бы!
Мать Фимы, Дора Семеновна, тихо охнув, схватилась за сердце и расплылась по креслу. Его отец, Григорий Маркович, цыкнув на бросившегося было на помощь сына, отвел жену в спальню, уложил, дал лекарство, вызвал «Скорую помощь», а потом вернулся в гостиную, настроенный весьма решительно. И этот интеллигент в бог знает каком поколении, доцент биофака нашего университета, начал хлестать Фиму по щекам, отнюдь не демонстративно, а так, что голова у парня болталась, как воздушный шарик на ниточке. А уж что он при этом говорил! Мне оставалось только удивляться, откуда он такие слова знает. Может, змеи нашипели – он был специалист по рептилиям. Выпустив пар, он спросил у меня, есть ли какая-то возможность не доводить дело до полиции и суда.
– Это частное расследование. Мое дело – доложить о результатах заказчику, а что с ними делать, решать только ему. Он может выдать их за плод усилий своих подчиненных и дальше действовать в соответствии с законом, а может не предавать дело гласности. Я понимаю, что Ефим у вас единственный ребенок и потерять его для вас страшнее смерти, поэтому объясню человеку, к чему приведет его принципиальность. Он сам отец, должен понять. Во всяком случае, я на это очень надеюсь. Чем бы ни закончился наш с ним разговор, я вам позвоню.
Конечно, я была уверена, что все обойдется, для этого мне достаточно было напомнить клиенту, из какой мерзкой истории я вытащила его собственного сына, которого он тут же отправил в армию, несмотря на бурные протесты жены. А говорила я все это для того, чтобы Фима хорошенько прочувствовал, какую дурость совершил. Клиент меня понял правильно, крови не жаждал, зато на встрече, которую я устроила для «сторон конфликта», оторвался по полной и орал на Фиму так, что уши закладывало. Завершил же он свое выступление фразой: «Иванову благодари, сопляк! И учти, что второй раз тебе может так не повезти! Сядешь как миленький! А вот выйдешь ли – большой вопрос!» Благодарные Симановичи рыдали в голос и все норовили всучить мне конверт с деньгами, но я отказалась, объяснив, что не в моих принципах брать деньги с обеих сторон, и они смирились. Но с памятью у них все оказалось в порядке, Дора Семеновна все эти годы поздравляла меня со всеми праздниками и постоянно зазывала в гости. А самое главное, что с тех пор, если у меня в ходе расследования возникали «компьютерные проблемы», их с удовольствием решал Фима, к настоящему времени уже окончивший физфак университета. Предстояло ему помочь мне и в этот раз.
Ну а третьим был мой давний и самый верный и надежный друг, подполковник полиции Владимир Сергеевич Кирьянов, для меня просто Киря, который работал в областном УВД. Его жена, окончательно убедившись в безгрешности наших отношений, дала мне высочайшее соизволение звонить ему не только на работу, но и домой, но я этой возможностью не злоупотребляла – вдруг ветер переменится? По службе Киря был занят так, что обращалась я к нему только в самом крайнем случае – совесть-то у меня есть! Вот и сейчас мои просьбы были необременительными: просто кое с кем созвониться и направить запросы, то есть его личного участия не требовалось.
