С другой стороны, отметила про себя Вилли, ее жизнь тоже не особенно изменилась. В начале войны она представляла, как будет заниматься полезным и интересным делом – в Военном министерстве или в крупном госпитале. Однако ничего не вышло. Во-первых, Роли, неожиданный ребенок – ему уже два, но присмотр все еще требуется. Да и без него хозяйство так расширилось, что было бы несправедливо сваливать все на плечи Дюши, а Рейчел призвали на помощь в семейную контору, где она теперь работала четыре дня в неделю. Ни Сибил, ни Зоуи не годились на такую тяжелую, монотонную работу. Вещи, которые следовало выбросить, надо было чинить. Урезание нормы кокса и угля означало, что приходится жечь дрова, и Вилли с помощью Хизер два раза в неделю пилила бревна, которые притаскивал из леса Рен на стареньком пони. Питьевую воду нужно было таскать из родника в тележке, поскольку бензин шел на еженедельные поездки в Баттл за продуктами. Накапливалась куча стирки, а сушка белья зимой оборачивалась кошмаром, ведь центрального отопления не было – Дюши считала его вредным для здоровья. Вилли натянула веревку в бойлерной; снимать белье вменялось в обязанности Тонбриджу – на пилку дров он не годился, – и веревка всегда была полна влажного белья, от которого поднимался пар. Кроме того, немало времени отнимала заготовка овощей и фруктов. Здесь миссис Криппс помогали Зоуи с девочками. Раз в неделю по вечерам Вилли вела курсы по оказанию первой помощи, и еще два вечера помогала в госпитале, поскольку там вечно не хватало медсестер. А теперь еще и Сибил нуждалась в помощи, причем дело осложнялось тем, что приходилось хитрить и изворачиваться. Она не готова была смириться с тем, что уже не способна присматривать за Уиллсом самостоятельно, и теперь кто-то должен быть под рукой, чтобы освобождать ее под предлогом чая, прогулки с Роли, игры, которую затеяли дети. Сибил была непреклонна: лишь однажды она раскрылась перед Вилли – через неделю после поездки в Лондон. Дом большей частью был закрыт, поскольку Хью пользовался лишь кухней и спальней. Всюду царил ужасный беспорядок. Уборщица, которую Сибил наняла на три раза в неделю, явно не утруждалась: чистила ванну, заправляла постель и мыла посуду. В день приезда Сибил полдня закупалась едой и пыталась открыть гостиную, так что к вечеру совершенно выбилась из сил, да еще забыла рагу на плите, и ужин сгорел. Хью повел ее в ресторан, но она слишком устала, не было аппетита; после этого он каждый вечер водил ее ужинать. Однако дни, проведенные в поисках подарков на Рождество – «ведь другого шанса не будет» – и попытках отмыть дом, ее окончательно вымотали. Вилли подозревала, что хуже всего сказалось вечное напряжение, старание не выглядеть слишком усталой в глазах Хью. Сибил рассказала ей, что нанесла тайный визит доктору Баллатеру. Тот был очень добр и выписал ей таблетки, которые, по его словам, «обязательно помогут». Правда, в Лондоне так и не удалось их принять – от них кружилась голова, и она боялась, что Хью заметит.
– Иногда мне хочется, чтобы все поскорее закончилось.
И прежде чем Вилли успела ответить или даже обдумать ответ, она добавила:
– Понимаешь, я не хочу волновать бедного Хью до тех пор, пока… Ты мне поможешь? Мне и просить-то некого, кроме тебя.
Не в силах нарушить обещание, данное Хью, Вилли была вынуждена дать точно такое же Сибил.
После этого она лишь однажды пыталась намекнуть Хью, что Сибил наверняка осознает, насколько серьезно больна. Он вроде бы согласился, но тут же принялся утверждать, что она надеется на выздоровление и ее ни в коем случае нельзя выводить из заблуждения. Он прав, вне всяких сомнений. Чертовски тяжелое положение: приходится торчать в Лондоне, тогда как больше всего ему хочется быть здесь, с Сибил. Однако Вилли понимала, что для обоих выходные превращаются в испытание. В конце концов, она позвонила Эдварду и попросила встретиться с ней в Лондоне за ланчем. Он организовал встречу в клубе на следующий же день.
– Случилось что-нибудь? – спросил он, поцеловав ее. – По телефону у тебя был серьезный голос.
– Боюсь, что да.
Он махнул официанту и заказал два больших джина.
– Похоже, они нам понадобятся. – Он явно нервничал.
– Я хотела поговорить о Хью и Сибил, – начала она и, к своему удивлению, заметила, что его лицо на секунду расслабилось.
Она пустилась в объяснения: у Сибил рак – то, чего они все боялись после первой операции. Она знает, и Хью знает, но оба скрывают друг от друга.
– Все это так печально, так глупо и бессмысленно, – закончила она. – Но он хочет быть с ней, и, конечно…
– Мне звонил Старик, – перебил ее Эдвард, – по другому поводу. Сказал, что мы получаем очень много государственных заказов, народу не хватает, работает только одна пилорама, и бедняга Хью просто зашивается. Старик попросил меня приехать и помочь. Я подал рапорт, пока жду ответа. Бедный Хью! Невыносимая ситуация…
– Может, поговоришь с ним? Пусть, наконец, объяснятся начистоту.
– Я бы мог, но он ведь упрямый как осел. Мне никогда не удавалось его переубедить. А остальные знают?
– Думаю, подозревают, но вслух стараются не упоминать. А после того как я пообещала Сибил не говорить об этом с Хью, с остальными уже как-то неудобно… Больше всего я беспокоюсь за старших ребят – за Полли и Саймона, для них это будет ужасный шок. Конечно, Полли боготворит отца, это послужит им обоим утешением.
– Повезло ему.
Зная, что Луиза держится с отцом грубо – еще одна причина быть ею недовольной, – Вилли быстро добавила:
– Лидия тебя просто обожает. Тебе надо как-нибудь вывезти ее погулять – вот она обрадуется! У нее же скоро день рождения – уже десять! Растет…
– Да, славная малышка, – рассеянно отозвался он. – А что слышно от Луизы?
– Всего одно письмо из Нортгемптона – исключительно про свои театральные дела. Она занята лишь собой – абсолютная эгоистка! Живет так, будто никакой войны и нет! На следующий год ей пора взяться за серьезную работу. Ты должен ее приструнить – я на тебя рассчитываю.
– Боюсь, здесь я буду совершенно бесполезен, – покачал головой он. – Выпьем кофе в курительной?
После ланча он сказал, что ему пора возвращаться в Хендон, посадил ее в такси – хотя и предложил подбросить до Черинг-Кросса, а сам поехал на Слоун-авеню, где договорился встретиться с Дианой.
Однако Вилли вовсе не собиралась возвращаться в Суссекс. Поскольку у нее не было времени связаться с Лоренцо, она решила нанести визит Джессике: по крайней мере, там узнает хоть какие-то новости о нем. Звонить ему домой не стоило: большой риск нарваться на Мерседес, которая, похоже, вечно торчала дома и поднимала трубку после второго гудка. С той прекрасной поездки она виделась с ним всего один раз, хотя иногда получала от него письма. Однако ее романтическая привязанность, как ни странно, лишь крепла в разлуке: ей казалось, что теперь она знает его лучше и любит еще больше. Разговор в поезде бесконечно приукрашался и дополнялся в воображении; она знала, что он скажет и почувствует, как будет слушать ее признания и отвечать на них. Иногда она ужасно скучала по нему – но что делать, такова трагическая судьба: запутанный узел прежних связей, которые невозможно разорвать.
