– В каком смысле – опасно?
– Ну, понимаешь, обратного пути не будет – я узнаю что-то и потом не смогу «от-узнать», забыть напрочь. А что, если, – добавила она небрежным тоном, – вообще нет никакого смысла?
– Как так?
– Ну вот так: ни в чем нет смысла. Война не имеет значения, потому что мы всего лишь существа, которые умеют двигаться и говорить – как умные маленькие игрушки?
– Созданные Богом?
– Да нет! Никем не созданные, понимаешь? Ну вот, теперь я думаю об этом, а ведь не хотела…
– Мы не можем быть игрушками, – рассудительно отозвалась Клэри, пытаясь продрать расческу сквозь волосы, – у нас есть чувства. Можно я позаимствую твой крем? Спасибо. Если бы ты была маленькой умной игрушкой, ты бы не чувствовала, как ужасно ею быть. Да, у нас бывают неприятные эмоции, но все-таки мы живы! Хочешь ты этого или нет, но мы думаем, чувствуем и делаем свой выбор. – Она энергично потерла сгоревший нос. – Мне кажется, ты просто еще не решила, чем хочешь заняться. А как же твой дом? Он тебе больше неинтересен?
– Не очень. Ну, то есть пока да, но ведь однажды я закончу его обставлять.
– Ну и что? Тогда ты начнешь в нем жить.
Повисло молчание.
– Я уже не уверена, что хочу там жить – одна… Мне кажется, этого будет мало…
– А-а, так ты хочешь жить для кого-то! – воскликнула Клэри, и в ее голосе послышалось облегчение. – Ну так найдешь еще, обязательно найдешь! Ты хорошенькая и все такое. Ты не видела мои туфли?
– Одну вижу – под кроватью.
– Значит, вторая там же. – Клэри легла на живот и выудила туфли. – Мне кажется, наш возраст – самый трудный. Нам нужно в кого-то влюбиться, а кругом одни родственники – как-никак инцест в современном обществе не принят. Остается только ждать.
– Думаешь? Клэри, не надевай эту кофту с этим платьем – выглядит ужасно!
– Да? А у меня больше ничего нету, моя другая кофта грязная.
– Ну возьми мою розовую.
– Спасибо. Смешно, до чего у меня нет вкуса в одежде, – фыркнула Клэри. – Если бы я и вправду была игрушкой, ты бы одела меня в маленький фетровый костюмчик, нашитый прямо на тело, и мне не пришлось бы переодеваться.
– Нет, я не смогла бы тебя одеть, – возразила Полли, – ведь тогда я бы тоже была игрушкой.
Разговор оставил на душе двоякое ощущение: с одной стороны, принес успокоение, с другой – ее так и не поняли…
В конце концов приезд знаменитых гостей отложили. Причину каждый трактовал по-своему. Тетя Вилли, злая как черт, сослалась на накладку в датах. Бабушка заявила, что миссис Клаттерворт нездорова. Кристоферу мать сказала, что отец устроил скандал: отказался ехать и в то же время оставаться дома один. И слава богу, добавил Кристофер, по крайней мере, тот не будет на него давить с очередными разговорами о работе на благо войны. Они с Полли снова подружились, к ее облегчению, хотя она больше не рвалась делиться с ним тем, что на душе, как раньше. Они меньше виделись: по утрам Кристофер работал, а поскольку воздушные бои над ними продолжались, после обеда он часто дежурил в ожидании парашютов, а затем срывался и ехал на велосипеде на помощь летчикам – последнее время они падали гораздо дальше, чем в первый раз. Отряд местной обороны, как теперь называлась шайка полковника Форбса и бригадира Андерсона, считал его отличным парнем – жаль, слишком молод, чтобы присоединиться к ним. Кристофер признался, что чувствовал себя ужасно неловко: они все неприкрыто завидовали его молодости и шансу умереть за страну, а он слишком труслив, чтобы заявить о своих истинных убеждениях.
– Как думаешь – когда во что-нибудь веришь, нужно обязательно всем рассказывать? – спросил он однажды жарким августовским вечером у Полли.
– Зачем, если нет никакого шанса их переубедить, – встряла Клэри прежде, чем Полли успела ответить, и той осталось лишь возразить: никогда нельзя быть уверенным в обратном.
Кристофер сказал, что нет никакого шанса переубедить бригадира Андерсона хоть в чем-нибудь.
– Он из тех, кто всегда думает, говорит и делает одно и то же.
– Если бы я была его женой, то сошла бы с ума, – прикинула Клэри. – Как ты думаешь, мистер Рочестер был такой же? Я всегда подозревала, что причины безумия миссис Рочестер так никто до конца и не выяснил…
– Ну вот, видишь, – перебил ее Кристофер, – опять «всегда».
Клэри бросила на него взгляд, полный одновременно неприязни и восхищения.
– А я ни разу не встречала сумасшедшего, – примиряюще вставила Полли.
– А вот и встречала – бедную леди Райдал.
Полли не стала развивать тему. Клэри в красках описала ей подробности визита, и хотя по рассказам тети Вилли ее мать успокоилась и стала крепче спать, Полли все еще опасалась: а вдруг леди Райдал настолько оправится, что ее переселят в Грушевый коттедж, где она в любой момент опять может сойти с ума. Нет, я не смогу стать медсестрой, частенько думала она: мне слишком жаль больных, от меня не будет никакой пользы. Правда, она не стала никому в этом признаваться, поскольку намеченные серьезные разговоры (с папой и мисс Миллимент) в итоге вылились в предположение, что для нее это как раз неплохой выбор. Впрочем, у мисс Миллимент имелись и другие идеи.
– Я подумывала, – начала она тихим, вкрадчивым тоном, – насчет поступления в университет. Мне кажется, вам с Клэри это пошло бы на пользу. Вы молоды, самое время впитывать информацию, общаться с умными людьми, получать знания у первоклассных учителей, познавать жизнь. – Она вопросительно посмотрела на Полли. – Разумеется, в таком случае вам придется очень много работать, чтобы сдать экзамены. Я собиралась предложить этот план отцу Клэри и твоим родителям, однако обстоятельства усложнились. А вообще, высшее образование сильно увеличивает шансы полезной и интересной деятельности в будущем.
Мисс Миллимент испытующе взглянула на Полли сквозь маленькие очки в стальной оправе.
– Не вижу особого энтузиазма, – констатировала она, – но хотя бы подумай на досуге. А для Клэри такая серьезная цель – как раз то, что нужно, учитывая ситуацию. А может быть, ты решила поступать в художественную школу?
– Нет-нет, я вовсе не собираюсь стать художником, я скорее декоратор, и ничего другого не хочу.
Тут она заметила, что вязанье мисс Миллимент свалилось со стола на колени и петли исподтишка соскальзывают со спицы. Та схватилась было за спицу и потянула на себя, но длинный конец – или начало – изделия запутался где-то внизу, и вязка поползла еще больше.
– Вы на него наступили. Хотите я подберу петли?
– Спасибо, Полли, будь добра. Боюсь, какому-то бедному солдатику придется набраться немало храбрости, чтобы надеть мой шарф! У меня почему-то никак не получается сохранять одинаковое количество петель из ряда в ряд.
– На самом деле я хочу решить, чем мне заняться в жизни, – сказала Полли чуть позже, тактично распустив шарф до половины, чтобы скрыть самые большие дыры.
