Она замерла и прислушалась: из гостиной доносились вечерние новости – значит, все взрослые там, слушают. Стеклянный потолок отражал небо цвета диких фиалок. Открытая входная дверь обрамляла кусок сада: клумбу с белыми тюльпанами, высвеченными до слоновой кости, медные желтофиоли, похожие на спинки пчел в вечерних лучах солнца. Снаружи легкими порывами долетал их восхитительный аромат. Клэри вдруг ощутила такой мощный прилив острого, беспричинного счастья, что замерла в неподвижности, не в силах пошевелиться. Столь же незаметно и непредсказуемо этот момент ушел, канул в прошлое, возвратив ее назад, в скучную, бытовую повседневность: она просто идет за маркой.
В кабинете всегда было темнее, чем в других комнатах, большей частью оттого, что Бриг заставил подоконники большими горшками с геранью. Пахло сигарами, образцами древесины, ливанским кедром, которым были отделаны ящики стола, частенько открытые; корзинка старой собаки воняла болотом – Бесси любила плюхаться в пруд. Клэри уселась в широкое кресло красного дерева с колючим сиденьем из конского волоса и задумалась: где искать? Теперь ей казалось, что кража марки – дело куда более серьезное, чем представлялось вначале. Я не краду, а всего лишь беру в долг, напомнила она себе. А если спросить, то нарвешься на одну из его бесконечных историй – да и вообще, они там слушают новости – придется ждать до конца выпуска, а если она тихонько возьмет одну штучку, то успеет сбегать и отправить письмо до ужина, и оно быстрее долетит до папы. Завтра она купит марку, положит взамен и никому не скажет, так что ничего тут криминального нет.
Клэри принялась сосредоточенно рыться в ящиках и только успела вытащить большой лист с марками в полпенни, как вдруг зазвонил телефон. В кабинете находился единственный в доме аппарат: если она не ответит, кто-нибудь обязательно придет и найдет ее здесь. Клэри пододвинула к себе телефон, подняла трубку и прижала к уху.
– Уотлингтон 2–1? – уточнила телефонистка.
– Да.
– На проводе капитан Пирсон.
Потом что-то затрещало, и наконец чей-то незнакомый усталый голос произнес:
– Миссис Казалет? Могу я поговорить с миссис Руперт Казалет?
В его тоне проскользнули странные нотки, и Клэри ответила, не отдавая себе отчета:
– Миссис Казалет слушает.
– Я – командир вашего мужа. Не знаю, успели вы получить телеграмму или нет… Я только хотел сказать, что мне очень жаль. Мы все так любили Руперта… Алло, вы слушаете?
Должно быть, она сказала «да», потому что он продолжил:
– Самое главное – не теряйте надежды. Понимаете, он работал на берегу, организовывал отправку людей, однако к рассвету нам пришлось отплыть. Вполне возможно, что он попал в плен. Я понимаю, это очень плохие новости, но все-таки не самые худшие! В телеграмме будет написано, что он пропал без вести, а я хотел… Миссис Казалет, мне правда очень жаль. Я понимаю, это ужасный шок, но я подумал, что должен лично все рассказать. Разумеется, мы отправим вам его имущество. Алло! Ужасная связь… вы еще там?
– Да, – выдавила она. – Спасибо, что позвонили.
– Мне очень тяжело говорить об этом, но вы не отчаивайтесь! Пройдет какое-то время, прежде чем мы сможем сообщить новости, но я почти уверен, что он в плену. Мы все на это надеемся.
Клэри автоматически поблагодарила его за добрые слова. Повисло молчание. Чувствовалось, как он пытается придумать, что бы еще сказать, но ничего не приходит в голову.
– Очень жаль… – неловко повторил он. – Ну, до свидания.
Клэри так сильно прижимала трубку, что у нее заболело ухо. Ее вдруг охватило странное спокойствие. На заднем плане сознания даже закопошилась посторонняя мысль: если бы она не притворилась Зоуи, этот разговор мог бы и не состояться, а раз соврала – получай, поделом тебе! Глупости, конечно, но вот то, другое… Папа… Слезы заструились по лицу. Папочка… нет, не может быть… этого не может быть… Однако ей уже пришлось пережить немыслимую, невыносимую потерю, и теперь она знала – да, так бывает. Оттого, что все это казалось дурным сном, легче не становилось.
Когда в кабинет за чем-то заглянула тетя Рейч, Клэри по-прежнему сидела не шевелясь и беззвучно плакала. Впрочем, она сумела в точности передать разговор, от себя добавила только, что капитан Пирсон принял ее за Зоуи, а она не успела его поправить. Подошли остальные. Кабинет заполнился людьми, и все старались ее утешить. Она смотрела на каждого стеклянным взглядом, словно не видя и не слыша. Наконец она сползла со стула и отправилась искать Полли.
В тот же вечер у Зоуи родился ребенок – девочка, а на следующее утро пришла телеграмма. Зоуи не стали ничего говорить до тех пор, пока она не оправилась от тяжелых родов. Когда ей наконец рассказали, новостей по-прежнему не было.
Полли
Июль 1940
В ярко-синем небе – ни облачка, однако пустым его не назовешь.
– Я насчитал семь, – сказал Кристофер. Так и есть: семь перламутровых пузырей медленно опускались на землю под тяжестью крошечных, неподвижно застывших тел. Чуть выше словно из ниоткуда появились пять бомбардировщиков, а над ними проворные, как ласточки перед грозой, кружили истребители, резко снижались и снова набирали высоту, исчерчивая небо причудливыми завитушками; законцовки крыльев металлически поблескивали в ярком солнечном свете. Зрелище завораживало, невозможно было оторвать взгляд. Вот истребитель снижается, чтобы атаковать вражеский бомбардировщик, но тут его сзади и сверху подбивает другой. Первый уходит в сторону, пытается набрать высоту, но преследователь висит на хвосте и снова стреляет: клубы черного дыма, самолет сваливается в отвесное пикирование и скрывается из вида. Прежде чем они услышали – или подумали, что услышали, – взрыв, другой истребитель успел настичь ведущий бомбардировщик: на секунду им показалось, что сейчас случится лобовое столкновение, однако истребитель в последний момент увернулся, а бомбардировщик начал резко терять высоту. Теперь они уже ясно слышали неровный гул моторов и черный дым.
– Сейчас упадет, – резюмировал Кристофер, когда самолет скрылся за лесом. Они ждали, напряженно всматриваясь в даль. Внезапно гул усилился, и самолет пролетел прямо над ними, почти задевая верхушки деревьев – неуклюжий черный монстр с яркими опознавательными знаками. Он вильнул вправо и тяжело загрохотал вниз по склону холма, изрыгая черный дым, в просветах которого виднелись алые язычки пламени.
– Он упадет прямо на дом!
– Нет, не упадет, дотянет до подножия холма. Побежали! – И Кристофер рванул по полю. Так сделал бы и папа, думала Полли, и все же ей стало страшно: Кристоферу до папы далеко.
Меж тем он перемахнул через живую изгородь, спрыгнул на тропинку и помчался вперед. Полли вскарабкалась за ним.
– Не пытайся меня догнать, – скомандовал Кристофер, переходя на спринт. Раздался грохот падения – где-то совсем рядом.
– На ближнем поле, возле фермы Йорка! – крикнул он, сворачивая налево. Полли твердо решила не отставать. Прибежав на место, она успела увидеть, как из дымящейся развалины вылезают трое. Кристофер направился было к ним, но те замахали руками, отбежали подальше и бросились на землю, как раз вовремя – из кратера, образовавшегося на месте падения самолета, раздался взрыв. Кристофер обернулся и крикнул ей, чтоб легла лицом вниз, и в эту самую секунду что-то острое и горячее чиркнуло ее по ноге. В это время на поле загадочным образом появились и другие: мистер Йорк, его работник и Рен. Мистер Йорк держал в руках дробовик, Рен возвышался рядом с вилами. Все происходило как в замедленной съемке: летчики неловко поднимались с земли, а крестьяне окружали их в кольцо. Никто не произнес ни слова, но в этом молчании ощущалось нечто страшное. Кристофер жестом показал летчикам, чтобы те подняли руки над головой, затем подошел к ним и забрал у двоих пистолеты: третий оказался безоружным. Они выглядели ошеломленными, по лицам стекал пот. Словно из ниоткуда возникли еще два работника – один с ружьем, второй с секатором.
