– Я передам ему привет от тебя, – пообещала Вилли.
– Кому?
– Лоренцо.
– А-а… Да-да, конечно! – Она фыркнула, словно хотела засмеяться и передумала. – Только не Мерседес.
* * *
Субботним утром поднялась суматоха. Клэри с Полли бегали туда-сюда, переселяясь в павильон на теннисном корте. Горничные застилали постели для гостей, прибирались в спальнях, зажигали камины, перемывали сервизы и бокалы. На кухне царила миссис Криппс. К обеду она испекла четыре фунта печенья, два рисовых пудинга, три пирога с рыбой, ощипала и выпотрошила четырех фазанов, запекла пять кроликов на воскресные пироги, сделала две пинты лукового соуса и две пинты хлебного – тут она позволила Луизе помочь. А еще нажарила огромную сковородку мяса для прислуги. Эди начистила пятнадцать фунтов картошки, пять фунтов лука, пять фунтов брюссельской капусты и три фунта моркови, перемыла посуду от завтрака и накрыла на стол в кухне. В детской Эллен гладила одежду Уиллсу, Роли, Невиллу и Лидии. Она ужасно скучала по малышке, но, слава богу, хоть пеленки не надо стирать! Кристофер с Невиллом и Лидией отправились к ручью и набрали три дюжины бутылок, которые пришлось отвозить в тележке по частям. Вскоре им это надоело, и они принялись играть с Оливером.
– Он такой лапочка! Хорошеет день ото дня, – одобрительно заметила Лидия. – Тетя Рейчел говорит, что люди становятся похожи на своих собак.
– Вот и неправда! – возразил Невилл. – Она сказала – собаки становятся похожи на своих хозяев.
– Ну, это скучно. – Лидия погладила черно-белый лоб и коснулась носа цвета винограда. – Было бы гораздо интереснее, если б у Кристофера вдруг стали желтые глаза и черный нос!
– Она же сказала в переносном смысле, – снисходительно вразумлял ее Невилл. – Когда люди так говорят, это значит, что они совсем другое имели в виду.
– Хватит вам уже! Ваша очередь наполнять бутылки – у меня руки замерзли! Прекращайте ссориться и помогите.
– Мы не ссорились! – возмутился Невилл. – Мы просто обсуждали!
* * *
Вилли отправилась в Баттл и закупилась всем необходимым для дома, а также забрала из больницы рецепты, сдала их в аптеку и отвезла готовые лекарства обратно. Кроме того, она купила причитающуюся норму свечей для коттеджа и кабинета Брига, уплатила по счету в гараже и у бакалейщика, зашла к настройщику пианино (тот пропустил последний визит). Вернувшись домой, она починила половую щетку и пробки в коттедже – бедная мисс Миллимент весь вечер просидела без света – и, наконец, заставила себя дойти до конюшни – нужно поменять батарейки в радиоприемнике, который Рену подарили на прошлое Рождество. Он принял подарок безо всякого выражения, однако включал и слушал приемник весь день, когда не спал или не сидел в пабе. Утром Макалпайн велел ему напилить дров, но вскоре он утомился и вместо этого занялся покраской ворот. Впрочем, не стал заморачиваться с ошкуриванием и грунтовкой, а просто мазал краской поверх старого слоя, поэтому выходило неладно. Он уже решил бросить, как тут появилась Вилли. Сам он не смог вставить батарейки. Когда-то он был опытным грумом, задиристым и нахальным. Теперь же его услуги больше не требовались, и он погрузился в состояние мрачной никчемности. Миссис Эдвард он все еще уважал – она никогда о нем не забывала, не то что «некоторые» (под этим подразумевались все остальные, кроме Брига; по праздникам он выводил его покататься на поводу – с тех пор, как бедняга совсем потерял зрение). Рена поддерживала ненависть к автомобилям и немцам, а также зарплата, которую он пропивал.
Вставив батарейки, миссис Эдвард предложила ему сигарету. Он принял, коснулся лба нервным движением, похожим на тик, и бережно положил сигарету в карман – оставит до обеда, пояснил он. В доме он никогда не ел: Эди каждый день приносила к воротам конюшни накрытую миску. Когда он до нее добирался, еда уже остывала.
Какой жалкий человечек, подумала Вилли, уходя.
Не стоит ей носить брюки, думал он, провожая ее взглядом. Он сам их не носил и презирал за это остальных, хотя, надо признать, с тех пор как миссис Эдвард начала ездить по-мужски, у него стало меньше проблем с натертой спиной лошади. И все-таки бриджи – это одно дело, а брюки – совсем другое.
Через пять с половиной часов он будет здесь, думала Вилли, взбегая по ступенькам, чтобы ополоснуться перед обедом.
* * *
Сибил провела утро с Уиллсом и Роли: те постепенно входили в сознательный возраст и начинали играть друг с другом. Впрочем, смотря что считать игрой – оба то и дело отбирали друг у друга игрушки, впадая в ярость или ударяясь в слезы.
– Обойдешься! Слишком жирно тебе! – заявил Уиллс, отбирая у кузена красный паровозик. Роли не стал сопротивляться – просто сел и заревел, пока его не отвлекли чем-то другим. После обеда – тихий час, а потом Эллен поведет их на прогулку. Сибил тоже выспится как следует, выпьет горячего чаю, а там уже и Хью приедет. Конечно, будет еще куча народу, но она ждала лишь его. Забавно: хотя они женаты уже больше двадцати лет, она ждет его с таким же нетерпением, как и Луиза своего Майкла.
Долли провела все утро в поисках кардигана цвета бутылочного стекла, который связала для нее Фло – лет десять назад, не меньше. Лишь дважды пройдясь по всем полкам и ящикам, она вспомнила, что Эллен забрала его в стирку. Еще она написала письмо в благодарность какой-то шапочной знакомой из Стэнмора, которая прочла о смерти бедной Фло в «Таймс» и прислала очень милое письмо. «Всем нам будет ее не хватать», – писала она крупным, корявым почерком, несколько предложений расползлись на целую страницу. Их дом в Стэнморе давно закрыт. Наверное, она уже никогда не вернется домой… С другой стороны, что там делать – без Фло? Без нее вообще больше ничего не хочется, а приходится жить дальше. Ах, как с ней было чудесно! Долли часто ловила себя на том, что ведет мысленные разговоры с Фло, которая теперь со всем соглашалась, однако беседы получались гораздо короче и совсем не такие интересные. Пару раз она попыталась возразить самой себе, но ей не хватало остроумия Фло. Еще с детства ее приучили стойко переносить несчастье, и она никому не жаловалась, но и поговорить по душам было не с кем. Китти любезно предложила ей сменить спальню, но та и слышать об этом не пожелала. В этой комнате остались все воспоминания – кроме, разумеется, дома в Стэнморе, где они провели всю жизнь: сначала с родителями, потом с отцом, потом сами по себе. Иногда ей казалось, что они так и прожили на заднем плане, на обочине чужого бытия. Радовались на свадьбе Китти, ликовали в классной комнате – папу приняли в Королевское общество, утешали маму – младшего брата Хамфри убили на войне, ухаживали за мамой, утешали папу, ухаживали за папой… Ни одного события в их личной жизни, касающегося непосредственно их самих. А теперь она и вовсе осталась одна… Как хорошо, что Китти удачно вышла замуж и может взять ее к себе. Если б не было войны, подумала она с испугом, ей пришлось бы жить в Стэнморе – одна-одинешенька, только миссис Маркус придет три раза в неделю, да Тревельян по субботам будет стричь газон. Вот кто умел открывать консервы, так это Фло: современная еда – просто спасение, хоть и не всегда легко переварить…
