С этим еле продрал глаза, не услышав, а почувствовав беспокойство будильника. Десять o' clock! Матка Боска Ченстоховска!
– Макс, подъём! Ахтунг! – Шишкин соскочил с кровати. – У нас на всё про всё – ничего! В одиннадцать – мотогонки!
– Сашо-ок… – промычал Максим. – Я верю, что ты самый гостеприимный хозяин в этом населённом пункте… Брось меня или лучше добей… На пару часиков… Я и мотогонки – сейчас это несовместимо… и противопоказано моему тонкому музыкальному организму. Гуманизм – лучшее качество человека… Ты же должен быть в курсе: идеальное утро – это когда проснулся, улыбнулся, растянулся, перевернулся и – снова уснул…
– Ладно, дрыхни!
Вечерне-полуночное застолье напрочь отбило утренний аппетит. Александра хватило лишь на кружку кофе «без ничего». Бритьё и многократное омовение физиономии холодной водою несколько привели в чувство – в состояние средней паршивости. С ним Шишкин-младший и поплёлся через два десятка минут в сторону карьера, расстояние до которого виделось ему тождественным пути «из варяг в греки».
Забивать гвоздь юбилейной праздничной программы – карьерные мотогонки, планировалось с одиннадцати часов утра, но уже сейчас со стороны карьера в Чмарово доносился мотоциклетный рёв.
Дойдя до Дома культуры, Шишкин-младший вынужден был взбодриться и преодолеть несколько десятков метров рысцой: в колхозный грязно-оранжевый «пазик» грузилось «Плацебо», правда, без груды своей аппаратуры.
Зато в соответствии с решительными указующими жестами Марии свет Поликарповны Лапердиной в автобус мужики затаскивали столы, коробки и ящики. Рядом стояла хмурая сельповская продавщица Любка Самылина и кряжила в бумажке товар, то и дело отогревая дыханием застывающую шариковую ручку.
– Может, чего помочь, Мария Поликарповна? – вежливо осведомился Александр.
– Спасибо, – коротко бросила директорша «сельпо». – Вон у меня сколь рабсилы. Залазьте в автобус, Александр… Сергеич, щас поедем.
– Ну как ночевалось? – поинтересовался Шишкин после обмена рукопожатиями с мужской частью «плацебщиков».
– Прекрасно! Но недолго. Я бы ещё минуточек шестьсот на каждый глаз надавил, – сказал «басист» Артурчик и блаженно прикрыл глаза.
– А где потерялся Макс-Максимильян? – завертел головой Игорёк.
– А вот он как раз сейчас на глаз и давит! В моей кроватке! – улыбнулся Александр и скосил глаза на Колпакиди-младшую. Машенька молча куталась в моднячую дублёнку и смотрела в автобусное окошко.
«Видимо, не выспалась», – успокоил себя Шишкин-младший. «Свинья ты, вообще-то, – сказал ему внутренний голос. – Девушка, собственно, к тебе ехала, мог бы и поприветливее быть, не облез бы…»
Мурлыкающая с Витюлей Татьяна поглядела на Шишкина как-то странно, загадочно, что ли. «Да уж… Посудачили небось Танечка и Манечка…» – констатировал внутренний голос.
Задний люк с грохотом захлопнули. В автобус залезли шумно дышащие перегаром мужики, бухнулась на переднее сиденье продавщица Любка, величаво поднялась в салон директриса «сельпо».
– Трогай! – начальственно бросила она водителю, и автобус, дребезжа своими железками и содержимым коробок и ящиков, покатил в сторону карьера.
Карьер преобразился. Слева из него наверх змеилась ограждённая колышками с красными тряпочками-флажками трасса, огибающая его поверху, потом ныряющая за сопку и появляющаяся на дне карьера уже справа. В точке старта, под соответствующим транспарантом, важно стоял Сергей Доржиев в неизменной шапочке с помпончиком и тёплой кожаной коричневой куртке на меху. Рядом постукивала сапожками, перекладывая из руки в руку свою сумку, тоже тепло одетая Анжелика-фельдшерица.
Ребятня и куча мужского народу постарше буквально облепили трассу мотогонок с обеих сторон, разве что на верхотуре карьера не висели. У старта уже газовали, окутываясь сизым дымом невиданные на селе прежде мотозвери. С почти вертикально задранными обрубками глушителей, из-за чего мотоциклы ревели оглушительно и душераздирающе. Никаких крыльев над колесами, зато каждая машина украшена по бокам жестяными кругами – красное кольцо с жёлтым полем, на котором чёрная цифра – номер участника. Хозяева железных коней деловито поправляли разноцветные каски, среди которых эффектно выделялся почти что фирменный мотошлем Серёги Богодухова, затянутого и в фирменную спортивную куртку – яркую, украшенную разными эмблемами и надписями на английском языке. Надписи, как удалось разглядеть Александру, спортивному духу явно не соответствовали: «Marlboro-Camel-Winston-Lucky Strike-Chesterfield».
На площадке у старта чего-то дудел духовой оркестр под руководством толстого усатого прапорщика, туго затянутого в перепоясанную портупеей шинель.
Вылезшие из автобуса «плацебщики» тут же направились к духовикам и уставились на играющую музкоманду. Машенька отделилась и одиноко побрела к стоявшим поближе к старту сельчанам, толпа которых прибывала и прибывала – на машинах, мотоциклах и пешедралом.
Поликарповна с Любкой проконтролировали выгрузку из «пазика» своего скарба, подровняли собственноручно столы, установив их поближе к зрителям. И вскоре к импровизированному магазинчику-буфетику уже потянулись покупатели – за винцом-портвейцом, шоколадками-конфетками, пряниками-вафлями.
Ровно в одиннадцать к старту подкатил председательский «уазик», из него выбралась троица Непомнящих: сам председатель, директриса и Егор-глыба. Валентина Ивановна тут же выцепила взглядом дочурку и принялась тяжёлым взглядом утюжить то ли будущее светило медицины, то ли когда-нибудь взойдущую рок-звезду, к которому нагло и бесстыдно, понимаете ли, прилипла родная дочь.
Дабы не попасть Валентине Ивановне на глаза для сравнительного анализа, Шишкин-младший нырнул в толпу. Вспомнил, как Татьяна у него про Макса спрашивала. Хитрая девушка! Видимо, хотела ненавязчиво перейти в расспросиках о «Плацебо» с Макса на Витюлю, обзавестись, так сказать, дополнительной «информацией к размышлению». Ну да это их дела… Ему же уже хорошо, что директриса дочуру при кавалере узрела, хоть с этой стороны матримониальный наезд исключается.
«Надежды маленький оркестрик» военных строителей оборвал музон, что-то прокричал Доржиев. Ага, увидел Александр: как и положено, предоставил слово для открытия соревнований Потапычу-первому. Тот был краток. Но сказанное им заставило близстоящих зрителей взреветь почище мотоциклов и разразиться овацией. «Никак Потапыч о призах объявил. Интересно…» – подумал Шишкин-младший и протиснулся вперёд, разузнать.
Но тут как раз из села подкатил «ГАЗ-66», в кузове которого гордо возвышался школьный завхоз Терентьич. Мужики шустро откинули задний борт, и взорам восторженной публики предстал сверкающий новизной серо-голубой «Иж-Юпитер» с коляской. Терентьич рядом с ним был настолько важен, что создавалось впечатление – это он, а не председатель колхоза, выставил главный приз. «Ну, это понятно, – разъяснил Александру его внутренний голос. – Кому же могли доверить сохранность и доставку такого сокровища, как не супругу директора «сельпо».
